Неправильный лекарь. Том 1

Пока слушал речь отца, подумал, так выходит, что бывший Александр Петрович особо и не виноват в её смерти? Основной ошибкой было то, что он никого не позвал на помощь. Или они просто не успели прийти. Я же помню из видения момент, когда в манипуляционную врывается разъярённый отец. Значит всё-таки не позвал. Всё равно шанс на спасение был максимум один из десяти, это очевидно.

Несмотря на то, как Гааз пытался урыть в кучу навоза отца и всё его начинание, у него так и не получилось. Общим решением коллегии было снять первый пункт обвинения. Уже очень неплохо, значит клинику не закроют, а отца не предадут анафеме.

Следом за первым пунктом приступили к обсуждению пункта второго, вопрос о моей дееспособности в качестве лекаря, имеющего право оказывать помощь. Речь, посвящённую втаптыванию в отходы жизнедеятельности лично меня, начал толкать другой высокопоставленный ассистент Обухова — Захарьин Ярослав Антонович. Он был чуть помоложе Гааза, скорее меньше шестидесяти. Сухое строгое лицо, изрезанное морщинами, но мужественное, брутальное. Волосы средней длины, седые, волнистые, светло-серые почти пустые глаза, голос с хрипотцой, говорил резко, отрывисто. Насколько я знаю, очень сильный маг, который может сотворить невозможное и совершенно не признаёт применение хирургических инструментов, а также перевязочных материалов и мазей для лечения ран. «Всё это архаизм и издержки тёмного прошлого, в нашем современном мире это не может иметь места!» — вот его главное утверждение по поводу соотношения этих методов и современного лекарского мастерства. Если следовать только этому правилу, тогда я со своими довольно неплохими хирургическими навыками — еретик и членовредитель.

— Ответьте на следующий вопрос, Александр Петрович, на момент поступления вышеуказанной жертвы вы уже утратили дар лекаря? — тон был резкий и уже подразумевал под собой положительный ответ.

— А с чего вы взяли, Ярослав Антонович? — невозмутимо спросил я. Насколько помню, отец нигде сегодня не упоминал об этом факте.

— Вы видимо забыли с кем разговариваете, Склифосовский? — ещё резче спросил он. — Эта информация давно доподлинно известна. Не вижу никакого смысла юлить на эту тему, мне нужен адекватный правдивый ответ!

— Мой правдивый ответ состоит в том, что я его не знаю, — стараясь сильно не раздражаться ответил я. — Раз уж вы так уверены в достоверности информации о потере мной дара, должны были узнать и о том, что я в тот вечер тоже получил травму и амнезию в придачу. Я почти ничего не помню из того, что было до травмы. Соответственно я не смогу точно ответить на ваш вопрос, могу только предположить.

— И что же вы предполагаете? — эту фразу он словно выплюнул с отвращением.

— А то, что мне самому неизвестно, был у меня на тот момент дар утрачен или нет. После получения травмы с ним точно были проблемы, а вот что было при оказании помощи бедной девушке, пострадавшей от пьяного лихача, я понятия не имею.

— Мои коллеги большим количеством голосов решили снять с вас вину за её смерть, с чем я категорически не согласен. Но, раз решение принято, не в моём праве его менять. А вот лишить вас возможности и дальше заниматься лекарством, нанося тем самым ущерб несчастным пациентам, это ещё вполне возможно и реально.

— Не стоит выставлять меня напоказ в роли членовредителя, это весьма далеко от истины, — спокойным тоном произнёс я, а у него аж желваки заиграли от такой наглости. — Я никогда не желал зла пациентам и нёс только добро, даже если вы считаете по-другому. Если вы лишите меня возможности лечить, вы просто лишите пациентов лекаря. Решать конечно вам, но правда на моей стороне.

— Это просто неслыханно! — не выдержав рявкнул Захарин, но тут же взял себя в руки. — Я знаю, что вы занимаетесь в том числе и классическими хирургическими вмешательствами, которые давно признаны парамедицинскими манипуляциями и не подходят для уровня оказания помощи профессиональным лекарем. Что вы на это скажете?

— Вы абсолютно правы, я пользуюсь хирургическими инструментами, когда это действительно необходимо, когда магия заходит в тупик. На самом деле это в некоторых ситуациях хорошее подспорье, могу привести конкретные примеры.

— Мне не нужны примеры использования архаичных методов оказания помощи, — он говорил так, словно забивал каждым словом железнодорожный костыль. — Они должны уйти в прошлое, как и каменные топоры, об этом просто незачем вспоминать.

— Но вы же первый вспомнили, не так ли? — с невозмутимым видом спросил я, что его выбесило ещё больше, чем-то, что я его перебил.

— Александр Петрович Склифосовский, — железным тараном продолжил он. — Не вижу больше смысла выяснять подробности по этому поводу. Сейчас будет произведено испытание ваших лекарских способностей на практике. Наши коллеги как раз подобрали несложного пациента, с которым справится любой выпускник университета. Кроме вас, конечно. А вот тогда мы уже посмотрим, о чём с вами разговаривать.

— К вашим услугам, Ярослав Антонович, я готов.