Неправильный лекарь. Том 1

Обухов что-то сказал стоявшему позади него слуге, тот направился в зал и передал сообщение важному пожилому господину. Солидный, богато одетый мужчина был не в халате, а в сюртуке, значит это не лекарь. Может юрист? Скоро узнаем, он поднялся со своего кресла и уверенно направился в нашу сторону и остановился прямо передо мной.

— Александр Петрович, я уполномочен главой коллегии лекарей досмотреть вас на наличие запрещённых артефактов. Встаньте пожалуйста.

У меня внутри всё настолько похолодело, что я чувствовал, как на ушах выступает иней. Если бывает в жизни грандиозное фиаско, то это как раз оно. Лучше бы я утопился в Малой Невке этой ночью. Мужчина выжидательно смотрел на меня, а я не мог пошевелить даже пальцем.

— Вениамин Афанасьевич, зачем это всё нужно, — возмутился отец. — Неужели вы нам не доверяете? О каких артефактах вы говорите?

— Пётр Емельянович, не стоит так волноваться по пустякам, это просто часть протокола, мы никого не подозреваем в мошенничестве, но обязаны проверить.

— Вениамин Афанасьевич, прошу меня извинить, возможно я давно не имел дело с протоколом, но раньше такой досмотр считался унизительным. Но, раз этого требуют правила, мы не будем перечить. Александр, встань, пусть проверяют.

Я неохотно поднялся и встал по стойке смирно, ожидая, что этот важный дядя начнёт меня шманать, как сотрудник ППС хулигана в подворотне. Совсем забыл, что здесь так не делают, чтобы найти магический предмет достаточно просто провести рукой даже не касаясь. И его руки начали сканировать моё тело начиная с головы и вниз.

Глава 15

Я замер, как статуя девушки с веслом, только без весла. Сердце колотилось, как стриж в стеклянной банке. Ладони поисковика прошли вдоль моего тела не задерживаясь до уровня колена. А зря, я бы дальше поискал, амулет можно и на лодыжки повесить, наши девушки там браслетики носят.

— Милостивый государь, — обратился Вениамин Афанасьевич к ожидавшему результата осмотра Обухову. — Недозволенных вещиц у испытуемого не обнаружено, можно приступать к процедуре.

— Благодарю вас, Вениамин Афанасьевич, — кивнул глава коллегии и чинно поднялся во весь рост, вслед за ним встал весь зал. — Заседание коллегии объявляю открытым. Сегодня на повестке два вопроса. Первый — определение степени вины в летальном исходе пациентки, доставленной после тяжёлой травмы в клинику доктора Склифосовского. Второй — о состоятельности и профпригодности Склифосовского Александра Петровича на момент оказания помощи пострадавшей, а также о возможности продолжения его лекарской деятельности или необходимости лишения его такого права. Прошу всех садиться. Анатолий Венедиктович, вам первое слово.

Гааз был тем ещё перцем. Многие за спиной меняли последнюю букву его фамилии на «д». Невысокий худой старик лет под семьдесят по энергии давал фору молодым. Прямой, как палка, седые волосы просто собраны в хвост, нос крючком и орлиный взгляд, Он видел всех насквозь, но замечал только плохое. Даже там, где его нет априори.

Я внимательно слушал его пламенную речь и вжимался в кресло. Хорошо, что никто не обратил особого внимания, как я начал нервно чесаться до досмотра на запрещённые артефакты. Цепочка амулета никак не хотела рваться, а потом ещё задача незаметно достать его из-под сюртука и рубашки. Называется «почувствуй себя Копперфильдом». Дальше проще — засунул всё это добро между сиденьем и подлокотником кресла за секунду до того, как меня попросили встать для досмотра. А что делать? Вы представляете, какого масштаба это был бы позор для меня и всей семьи? Только когда медальон и хвост цепочки полностью скрылись от посторонних взглядов, я вздохнул с облегчением.

Теперь только встаёт другая проблема, если они решат проверить мои лекарские способности, то это будет происходить уже без помощи стимулятора. Надеть на шею и активировать медальон с порванной цепочкой под взглядами сотни глаз не сможет даже самый великий фокусник. По крайней мере я таковым не являюсь. Значит проходим испытание с чистой совестью.

Я решил всё-таки прислушаться к словам каркающего с трибуны Гааза. Его послушать, так нас всех пересажать мало, надо расстреливать прямо на месте, раздав оружие всем присутствующим. Когда он закончил, на трибуну пригласили отца в качестве ответчика, так как клиника в первую очередь принадлежит ему, основная ответственность тоже на нём.

Пётр Емельянович Склифосовский был максимально собран, никаких внешних признаков волнения или дрожи в голосе. Он изложил всю ситуацию чётко по пунктам, огласил весь список повреждений, выявленных у девушки на момент поступления. Как человек опытный в этом деле, я давно уже понял, что она в принципе не жилец была. Даже непонятно, как её смогли доставить в клинику живой.