Непобедимая Моди

В расположении нового лагеря, разбитого под ивами, на берегу, унылые разбойники сидели группками и ожидании возвращения кормильцев.

Глурма, старая корабельная крыса-повариха, при появлении Рагчина и его команды подняла взгляд от котла:

— Скажите мне, что вы принесли рыбу и птицу, и не рассказывайте, что не нашли ничего, кроме жалких корешков.

Рагчин сердито сплюнул:

— Что смогли, то и нашли, нету там ничего, весь лес распугали.

Глурма мрачно свалила добычу в котел. Поднявшийся оттуда пар заставил ее сморщить нос.

— Ф-фу! Черемша! Ну и вонища!

— Не нравится — не ешь. Я что угодно сожру, — заявил изголодавшийся Джанго.

Раздался грохот. Пронесшийся на волосок от носа Глурмы кистень врезался и котел и опрокинул его. Зашипели угли угаснувшего костра, клубами повалил пар. Виска Длиннозуб прошагал к котлу среди остолбеневших разбойников и подхватил свое оружие.

— Что, думали, я умер?

Глурма захихикала:

— Я знала, что ты вернешься, кэп, и сохранила тебе команду.

Все остальные отмалчивались.

Виска накинул цепь кистеня на шею Рагчина и подтянул его к себе:

— Я оставил старшим Маггера. Где он?

— Нету. Нету, кэп. Как появились бурые, так мы его больше и не видели.

Виска оскалил зубы:

— Не видели. И ты решил, что ты теперь главный. Нравится?

— Нет, нет, кэп, ты главный, как можно!

Виска собирался что-то сказать, но тут издалека раздался приглушенный расстоянием крик Моди:

— Еулалиа-а-а-а-а!

Виска выпустил Рагчина.

— Недалеко шумят. За мной, ребята. И ни полсловечка!

— Орквил, друг мой, похоже, еще кого-то заинтересовал меч Мартина, — изрек Рангвал, задумчиво рассматривая труп полевки.

Моди наступила на камень, оборвавший жизнь знакомца Орквила.

— Что ж, страдать ему долго не пришлось, во. Надо выяснить, кто это сделал.

Орквил деятельно метался вокруг места убийства, всматривался в землю, в траву, в кусты.

— Ага, кажется, нашел. Какая-то нечисть. — Орквил вышел к папоротникам и согнулся над ними. — Точно, рубил папоротник направо и налево. А зачем?

Из папоротников выскочил златолис. Мгновенно накинул на шею Орквилу цепь своего кистеня и сжал.

— Одно движение — и я сломаю ему шею! — крикнул он Моди и Рангвалу.

Зайчиха и белка замерли.

— Повредишь хоть иголку на его голове — и я тебя убью.

Виска сжал рукоять кистеня.

— Не в твоем положении распоряжаться, кролик. Эй, команда!

Рангвал обернулся на шум. Из-за холма вывалилась толпа нечисти.

— Ничего не поделаешь, Моди. Эту партию мы проиграли.

28

Горас глядел в небо, на ночные звезды, усыпавшие безоблачное небо. Многие мерцали, подмигивали, другие светили ровно и уверенно. Дед показывал ему звезды северного неба, холодные как лед. Здесь звезды совсем другие, теплые, и парят они в теплом темном небе Леса Цветущих Мхов.

Что делает он здесь, вжавшись в выемку между тремя холмиками? Вслед за этой мыслью он почувствовал, как новая звезда взорвалась в его черепе. После вспышки сознание Гораса окуталось мглой. Потом послышались отдаленные голоса… Нет, не отдаленные, а приглушенные. Один голос молодой, нежный:

— Но, Табура, он слишком большой и сильный, чтобы вдруг, ни с того ни с сего, потерять сознание.

Второй голос хриплый, стариковский, рокочет, как отдаленный летний гром:

— А ты взгляни на лоб, на шрам. Весьма свежая рана. Опасная для зверя, одержимого заклятием Жажды Крови. Он не может управлять своим гневом, гнев захватывает его и гонит. Хорошо, что нашли его мы, а не какая-нибудь нечисть. Дай ему немного воды, Саликса, глоток-другой, не больше.

Горас не подавал виду, что пришел в себя, и лежал неподвижно. Саликса приподняла его голову, поднесла к губам раковину с водой. Вода оказалась сладковатой и холодной. Горас медленно поднялся, огляделся. Приступ боли застал его вблизи аббатства, к западу от него, на вершине одного из холмов, оживляющих равнину.

Два барсука молча смотрели на него. Старый передал барсучихе мягкий домотканый плащ, она накинула его на плечи Гораса.

— Огня мы не разводили, поблизости нечисть.

Горас нащупал на боку свои вилы и решил представиться:

— Это Тунг. Я Горас. Я никого не боюсь!

Старый кивнул:

— Вижу, Горас, что не ведаешь страха. Мы путешествуем с этой девой, по имени Саликса. Мое имя Табура.

Глаза Гораса расширились.

— Табура? — имя это Горасу уже приходилось произносить.

Старик еле слышно хмыкнул:

— Откуда столь молодому зверю известно имя Табура?

— Бабушка часто вспоминала. Когда дедушке удавалось ее переспорить, она каждый раз ворчала: «Ну, ты у нас чисто Табура!» Или если я их спрашивал, а они не знали ответа, то тоже говорили: «Вот придет Табура, у него и спросишь».

Саликса подала ракушку с водой Табуре, он чуть смочил губы и продолжил: