Читаем Непечатные пряники полностью

В войну маленький, полуголодный Ардатов выходил и выкормил детский дом, эвакуированный сюда из Ленинграда в сорок втором. Больше ста человек. И это при том, что не было никакого водопровода, отопления, машин и лошадей. Был бык, на котором возили воду из речки и дрова из лесу. Женщины и дети возили. Почти все мужчины были на фронте. Из ушедших на фронт семи с лишним тысяч жителей Ардатова и района вернулось меньше половины. После войны ленинградские дети уехали домой, а детский дом проработал до шестьдесят девятого года. И до самого конца своего существования назывался Ленинградским.

После войны, в сорок девятом, крахмальный завод перевыполнил план почти на сорок процентов, артель «Красный Октябрь» всего на восемь, но зато и снизила себестоимость продукции на столько же процентов, а вот артель «Красный кустарь» снизила себестоимость всего на один процент. Маслозавод… Нечего и говорить про маслозавод. Он вместе с промкомбинатом упорно продолжал выпуск некачественной продукции. В ответ на эти происки маслозавода и промкомбината силами актива учреждений культпросвета прочитано почти четыреста лекций, выпущено около семисот стенгазет, тысяча триста боевых листков и восемьсот «молний». Актив не сдался даже тогда, когда выяснилось, что из полутора сотен километров районных дорог всего четырнадцать с твердым покрытием. Была проведена тысяча бесед, около двух тысяч громких читок, сделано несколько сотен докладов к тому моменту, когда выяснилось, что из четырехсот с лишним погонных метров районных мостов пригодна к проезду лишь четверть. В следующем году и вовсе пришлось разобрать за ветхостью мост через реку Леметь и прекратить сообщение с соседним райцентром Кулебаки. Даже агитпоход лыжников и сто шестьдесят концертов и постановок дела не спасли – пришлось строить новый мост.

«Все мне здесь хорошо»

В пятьдесят третьем отпраздновали четыреста лет со дня рождения Ардатова. Заасфальтировали улицу Ленина и на Октябрьской площади установили памятник мордвину Ардатке ему же. Привели в порядок тротуары, о приведении в порядок которых писал еще Мельников-Печерский, убрали заржавевшие алебарды у будок и постановили решить вопрос об открытии музея.

И решили, но в восемьдесят втором году. Инициатором создания музея был второй секретарь Ардатовского райкома Иван Васильевич Трутов. Не в том смысле, что наложил резолюцию на бумаге о его создании, а в том, что сам создал, сам собирал экспонаты, сам писал рукописную историю Ардатова и сам был первым директором музея.

Музей находится в старом купеческом особняке, которому две сотни лет. В нем прохладно, много света от огромных окон и пахнет помидорной рассадой, которая растет в ящиках, стоящих на широченных подоконниках. Молодой экскурсовод Саша показал мне чучело волка с оскаленной пастью, рядом с которым любят фотографироваться школьники, приходящие на экскурсии. Рядом с волком торчит из стены деревянный муляж головы лося с настоящими, правда, рогами. На отдельной витрине кольца и браслеты времен волжских булгар. Есть лапти, есть небольшая модель стана для плетения рогож, есть кусок старой рогожи…

Саша приехал в Ардатов по программе привлечения молодых специалистов в богом забытые места, каких, как сказал Мельников-Печерский, на матушке святой Руси довольное количество. Государство дало ему денег на дом и машину, на которой он вечерами уезжает в Арзамас, к друзьям. Не выть же ему волком от одиночества здесь, в Ардатове. Жениться, конечно, хорошо бы, но при зарплате в двенадцать тысяч… Он бы и рад подработать в школе, но школы укрупняют, сокращая при этом учителей. В книжном магазине, куда меня привел Саша за краеведческой литературой, я спросил у продавца: за что он любит Ардатов? За что его можно не любить, пытаться уехать в Нижний, в Москву, в Арзамас, к черту на рога, я уже понял, а вот наоборот?

Перейти на страницу:

Все книги серии Письма русского путешественника

Мозаика малых дел
Мозаика малых дел

Жанр путевых заметок – своего рода оптический тест. В описании разных людей одно и то же событие, место, город, страна нередко лишены общих примет. Угол зрения своей неповторимостью подобен отпечаткам пальцев или подвижной диафрагме глаза: позволяет безошибочно идентифицировать личность. «Мозаика малых дел» – дневник, который автор вел с 27 февраля по 23 апреля 2015 года, находясь в Париже, Петербурге, Москве. И увиденное им могло быть увидено только им – будь то памятник Иосифу Бродскому на бульваре Сен-Жермен, цветочный снегопад на Москворецком мосту или отличие московского таджика с метлой от питерского. Уже сорок пять лет, как автор пишет на языке – ином, нежели слышит в повседневной жизни: на улице, на работе, в семье. В этой книге языковая стихия, мир прямой речи, голосá, доносящиеся извне, вновь сливаются с внутренним голосом автора. Профессиональный скрипач, выпускник Ленинградской консерватории. Работал в симфонических оркестрах Ленинграда, Иерусалима, Ганновера. В эмиграции с 1973 года. Автор книг «Замкнутые миры доктора Прайса», «Фашизм и наоборот», «Суббота навсегда», «Прайс», «Чародеи со скрипками», «Арена ХХ» и др. Живет в Берлине.

Леонид Моисеевич Гиршович

Документальная литература / Прочая документальная литература / Документальное
Фердинанд, или Новый Радищев
Фердинанд, или Новый Радищев

Кем бы ни был загадочный автор, скрывшийся под псевдонимом Я. М. Сенькин, ему удалось создать поистине гремучую смесь: в небольшом тексте оказались соединены остроумная фальсификация, исторический трактат и взрывная, темпераментная проза, учитывающая всю традицию русских литературных путешествий от «Писем русского путешественника» H. M. Карамзина до поэмы Вен. Ерофеева «Москва-Петушки». Описание путешествия на автомобиле по Псковской области сопровождается фантасмагорическими подробностями современной деревенской жизни, которая предстает перед читателями как мир, населенный сказочными существами.Однако сказка Сенькина переходит в жесткую сатиру, а сатира приобретает историософский смысл. У автора — зоркий глаз историка, видящий в деревенском макабре навязчивое влияние давно прошедших, но никогда не кончающихся в России эпох.

Я. М. Сенькин

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология