Неожиданная смерть

— Ага. На улице. Марку не могу сказать. Она была темная, — миссис Уэмберг утверждала, что это был «бьюик», или «олдс», или «крайслер», и она говорила, что автомобиль был светло-голубой, а ее сестра — что светло-зеленый «форд». Обе сходились на том, что это был «седан».

— И еще, мистер Вайсс, вы говорили, что из дома ничего не пропало. Мы просили вас посмотреть и удостовериться. Возможно, он не успел ничего взять до того, как вошла миссис Вайсс?

— Да, вроде. Все на месте. Он ничего не нашел, — сказал Вайсс удовлетворенно. — Но у него не было никакого права убивать Гертруду.

— У вас в доме есть какие-нибудь ценности, мистер Вайсс? Что-нибудь, о чем кто-то мог бы знать?

Вайсс поджал губы:

— Разве на это похоже, мистер? Мы не богачи. Гертруда и я, мы всю жизнь работали, откладывали себе на старость — детей-то нет о нас заботиться. Сбережения есть, конечно. Только никаких старинных вещей или там серебряных монет, чтобы вору польститься. Но убивать Гертруду — не было такого права, — она бы его не остановила, он был крупнее ее.

— Что ж, мы отвезем вас сделать заявление, — сказал Хиггинс. — Джон, сходи-ка узнай, не сможет ли миссис Уэмберг поехать с нами.

Если только грабитель не оставил отпечатков — или не значится в их картотеке и в ФБР, — то мало надежды, что они когда-нибудь его найдут.

Возможно, как Хакетт позднее признался Мен-дозе, он неудачно выбрал время, чтобы обратиться к Роберту Дюрану. Сразу после того, как была похоронена его Китти, после величественного Реквиема торжественной мессы в соборе Святого Иосифа и после долгой, медленной процессии на кладбище Святого Креста в Кулвер-Сити. Однако у них была такая замечательная зацепка — Хакетту хотелось как можно скорее услышать, что скажет Дюран в ответ на описание Ричарда Аркетта.

Он перехватил Дюрана, когда тот с родителями Китти покидал кладбище. Он извинился, объяснил:

— Видите ли, этот человек определенно был в вашей квартире — в спальне, мистер Дюран. Скорее всего, именно он убил вашу жену. И весьма возможно, что, поскольку он скрывается, вы знаете его под другим именем. Мне бы хотелось, чтобы вы выслушали это описание и…

Дюран выслушал его, но как-то рассеянно.

— Мне очень жаль, — сказал он устало. — Я не знаю никого, похожего на… я его не знаю. Я хочу помочь полиции, но сейчас… сейчас я вряд ли…

А миссис О'Коннелл проговорила:

— Вам бы следовало подумать, прежде чем докучать нам сейчас! Конечно, мы хотим вам помочь, но когда мы только что… мою бедную Китти… — Она взяла Дюрана под руку, ее муж был подле него с другой стороны, они пошли прочь к ожидавшему лимузину.

«Возможно, я не вовремя, — подумал Хакетт. — Поговорю с Дюраном еще раз завтра. Тем временем как мы будем искать Аркетта?

Что ж, как всегда это делается…»

Мендоза весь день провел в разъездах, но к шести часам вечера узнал не так уж много.

Он сумел встретиться и поговорить с Вандой Хок, Сью Рэнсом и Сандрой Руни — лучшими, как говорили, подругами Мишель. Они ему кое-что рассказали — милые девушки из высшего света, живущие своей великосветской жизнью, имеющие богатых родителей, занятые в труппе Маленького театра (Ванда) и в благотворительном фонде (Сью и Сандра). Все они со школы помнили Эйлин Родни.

— Просто кошмарная девица! — сказала Ванда. — Никогда не знаешь, что она выкинет.

Они проявили интерес, хотя и не слишком живой, к тому, что Мишель опять недавно встретила Эйлин. Их не удивило то, что Мишель рассказала о самой Эйлин и ее квартире в Бойл-Хайтс; они посчитали, что Мишель просто дурочка, если водится с Эйлин, пусть даже немного. После того, как они все ей это сказали, а Ванда предостерегла и насчет наркотиков — «А Эйлин очень даже могла бы потехи ради подсыпать в бокал ЛСД или чего-нибудь еще», — Мишель больше о ней не упоминала.

— Это было странно, — задумчиво проговорила Сандра, — теперь, когда об этом думаешь. — Из всех подруг Мишель она была самой реалистичной, обеими ногами стояла на земле. — Мы посчитали само собой разумеющимся, что она перестала встречаться с Эйлин, но она этого не говорила. Мне, во всяком случае. А в школе… это было несколько лет назад, но ее эта ужасная девица вроде как завораживала — словно птицу змея. Потому что она — Эйлин — была другая. Я этого никогда не понимала, но… Мишель всегда за кем-нибудь тянулась, если вы понимаете, что я хочу сказать. Глубоко увлекалась людьми.

Что было по-своему интересным. Мендоза проехал на Чикаго-стрит в Бойл-Хайтс, но квартира была, очевидно, пуста: на его стук никто не отозвался. Эйлин отбыла развлекаться куда-то в другое место. Когда он повернулся, чтобы уйти, на лестничную площадку поднялся мужчина и направился в его сторону: молодой человек в синей рубашке, в джинсах и кожаной куртке. В руке у него был ключ. Заметив Мендозу, он встал как вкопанный.

— А вы, черт возьми, кто такой? Ручаюсь, тот латиноамериканский герой-сыщик, о котором мне говорила Эйлин. Ее нет дома. Не знаю, когда будет.

— Томми, — сказал Мендоза. — Готов поручиться. У тебя есть фамилия?