Читаем Неон, она и не он полностью

Неон, она и не он

– А ты, Димочка, и в самом деле не иначе, как коварный соблазнитель! Сначала окольцевал, а теперь вот ошейник одел! Так ты меня скоро на золотую цепь посадишь!

– Я бы, может, и хотел, только вряд ли это возможно, – с оттенком шутливой грусти ответил он, – ведь ты меня не любишь!

– Как не люблю? А это что? – притворно возмутилась она и припала к его губам, стараясь целовать как можно натуральнее.

Он ответил на ее поцелуй, но она продержалась недолго, и он, неслышно вздохнув, занялся ее телом. Как всегда он был нежен и убедителен, пока не исчерпал ее и себя до дна, и не погрузился вместе с ней в сон.

Он попросил ее быть в Новый год в памятном ему сиреневом платье, и поначалу она не возражала, но затем что-то своенравное и вредное заставило ее выбрать то самое роковое, черное, что было на ней во времена «Дворянского гнезда» и которое она, ни разу после смерти жениха не надев, до сих пор хранила в шкафу.

Она извлекла его из маргинальных глубин платяного пространства, куда время незаметно смещает наши вкусы, превращая их в старомодный подслеповатый гербарий. Достала, поднесла к свету, оценила, даже понюхала. В нем не было жизни, не было желания, и от него исходил пресный душноватый запах: обвисшая, помятая память ее давнего душевного оргазма. Она хотела тут же вернуть его назад, но передумала и занялась им – отпарила, освежила, вернула в сегодняшний день. Надев, нашла, что она за это время немного поправилась, однако платью это пошло лишь на пользу. По-прежнему эффектное, оно благодарно прильнуло к телу и ожило на нем. Решено – она не послушает жениха и наденет именно его.

Вечером тридцать первого он вместе с ней выходил встречать гостей, с напряженной улыбкой располагаясь позади нее. Радостные возгласы и поцелуи перехватывала она, ему же после ее слов: «Знакомьтесь – это Дима!» доставались быстрые испытующие взгляды, тактичные улыбки и осторожные рукопожатия. Позже всех пришел Яша Белецкий с женой и, приветливо поздоровавшись, укрыл в глазах напряженный интерес.

Решительно освобождаясь от мужей и отправляя их в гостиную, женщины скапливались на кухне, соединяя удовольствие от встречи с праздничным возбуждением. Что может быть живописнее, звонче, воинственнее, осведомленнее, категоричнее, циничнее, озабоченнее, теснее и солидарнее, чем женская компания на пороге застолья? Вернисаж залитых лаком волос, знойное собрание обнаженных рук, плеч, шеек, грудей, как нежный перформанс женских форм; красочный калейдоскоп драпированных силуэтов и стилей, нечаянный конфликт несовпадающих вкусов; парфюмированный пир отдушек, призванных стерилизовать волнение желез. Уже изрядно искушенные и еще такие аппетитные мамочки-самочки! Торопясь и перебивая, проверяют, все ли на месте, и не пора ли вмешаться и привести в чувство своеволие, отбившееся от их разумения. Рыщут в поисках горячего сюжета, щупая мимоходом все, что попадается под руку – а вдруг чуткая ладонь интереса обнаружит там признаки зарождающейся температуры? Таковы женщины – истинные менеджеры мужского мира.

Испустив сбивчивые восклицания в адрес чужой принаряженной внешности, они подхватывали горячую тему дня.

– Мне кажется, очень достойный мужчина! – на правах дважды знакомой анонсировала Светка тему жениха.

– Ой, что вы, девочки, ну, просто классный! – поддержала ее Мария.

– Заметный дядечка! – одобрительно высказалась Ира.

– Согласна. Держится интеллигентно… – задумчиво заметила Дина.

– Это вы про кого? – спохватилась Юлька, жена Яши – редкая гостья в этом доме.

– Про Наташиного жениха, – откликнулась Светка.

– А! Ну, да! Конечно! Мне понравился! – поспешила присоединиться Юлька.

– Ну, давай, рассказывай! Как он, не стар для тебя? – обратилась к Наташе Светка, нажимая на «стар».

– А что рассказывать? Думаю, все то же, что и у вас, – уклонилась она от подробностей.

– А с этим делом как? – бесстыдничала Светка.

– У тебя, подруга, одно на уме! – покраснела Наташа.