– Я не знаю… Вернее, я знаю, и если вы разрешите вас сегодня увидеть, я все объясню!
– Так, так! Значит, вы опять от меня что-то скрываете!
– Если и скрываю, то только приятное! Назначьте мне, и я все объясню!
– Хорошо, я позвоню вечером.
Вечером они встретились возле ее авто и пошли пить кофе. Она намеренно выбрала малую программу, словно давая понять, что возвращает их отношения к самому началу.
– Ну, рассказывайте, что у вас там за очередная тайна! – снисходительно велела она, когда они двинулись в путь.
– Тайна моя совершенно глупая и мальчишеская! – начал он, волнуясь.
– Хорошо, хорошо, не томите!
– Вчера на меня что-то нашло, и я весь день жестоко ревновал вас к вашим прежним мужчинам. Вот такая глупость, не правда ли?
Она остановилась, посмотрела ему в глаза и рассмеялась нервным смехом, вставляя в него:
– Что, что, что?! Ревновали? К моим прошлым мужчинам? И поэтому не хотели со мной говорить? Вот это действительно смешно! Нет, вы только подумайте – он меня ревновал!
– Да, да, не смейтесь! Вы не поверите – это было ужасно! Такие страдания приключились со мной впервые в жизни! Я сам не понимал, что со мной происходит, вернее, я понимал, что это глупо, но ничего не мог с собой поделать!
– Вы, Дима, странный человек, – сказала она, когда они снова тронулись в путь. – Ну, как можно ревновать к тому, чего уже нет? Ведь я же не ревную вас к вашим женщинам! А ведь у вас их было больше чем две, не так ли? – продолжала она язвительно.
Он промолчал.
– В следующий раз, когда вы захотите меня ревновать, посоветуйтесь сначала со мной. Хорошо?
– Хорошо… – кивнул он.
– Пометьте это себе на тот случай, если снова захотите испортить мне настроение! Хорошо?
– Хорошо… – снова кивнул он.
– Я вас прощаю, – внушительно и важно произнесла она.
Ничего серьезного в тот вечер больше не случилось. Они много говорили, поочередно вспоминая самые невинные истории, в которых не было ее мужчин и его женщин, и где буянило солнце, молодел сосновый лес, возбуждались невидимые птицы, кудрявился травяной покров, струили дурман потайные железы цветов и теряли счет годам кукушки. Где на речных берегах их ждал горячий песок, прохладная радость упругой влажной кожи, бурные, рождавшие жалость судороги серебристого рыбьего отчаяния, бормотание смолистого лешего, странные пугающие желания, уха со звездами, гитара, языческий танец огня, смешные и грустные песни. Где озаренные растущей вверх рыжей бородой костра сидели они под звездным небом, ощущая спиной темноту и прислушиваясь к писку комариных бормашин. Благословенные дни, когда можно было безнаказанно смеяться над несовершенством мира, не заботясь о том, что когда-нибудь мир обнаружит твое собственное несовершенство, превратив кожу и душу в пергамент оскорбительных надписей! Незабвенные часы, опаляемые солнцем, остужаемые водой, обласканные песком, и унесенные розой ветров вместе с пылью и запахом полыни на все четыре стороны!
В числе прочего они поведали друг другу истории их первой любви, вспоминая об этом безобидном теперь событии, как о кори или прививке от оспы. Она увлеклась и порой перебивала его, вспоминая что-то забавное, что пришло ей на память от его случайных слов. Он молниеносно отдавал ей инициативу, а она все более охотно следовала за его сюжетами и мыслями, с удовольствием сопровождая их непринужденной улыбкой и негромким смехом. Дело дошло до блеска в глазах, до помолодевших лиц, до повышенной сердечной радиации. Он увидел ее, наконец, лучистой и беспечной и пропал окончательно. Она же, глядя на его гладкие чистые руки, сравнивала их с руками предыдущего любовника, у которого черный мох выбивался из-под белых манжет и по коротким толстым пальцам доползал до ногтей. Они выпили по две чашки кофе, съели по два пирожных и довольные друг другом, вернулись к ее машине.
– Надеюсь, вы не курите тайком от меня! – улыбнулась она, протягивая ему на прощание руку.
– Ну, что вы, Наташенька! Я был бы последний слабак, если бы позволил такое!
– Надеюсь, надеюсь! До свидания, Дима, я вам позвоню, – снисходительно распрощалась она.
Именно с этого их вечера берет начало та волнующая и розовая пора неуклонного сближения и нежной надежды, что вспоминается любовниками позже с особым чувством.
36
В это время кроме всего прочего произошли еще два события.
Через три недели после их знакомства у нее состоялся разговор с Феноменко.
– Вижу, ты меня упорно избегаешь, – сказал он, заманив в ее кабинет и усадив в кресло.
– То есть, как?! Мы же видимся практически каждые полчаса! – слукавила она, прекрасно понимая, что он имеет в виду.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! – сложив перед собой мохнатые руки, пристально глядел он на нее.
Она ощутила тягостное волнение и, помолчав, ответила:
– Да, понимаю.
– И что?
– А ничего! – ринулась она в атаку. – Ничего! Хватит с меня! Я долго входила в твое положение, и мне надоело ждать!
– И что дальше? – вздернув брови, направил он на нее немигающий, округлившийся взгляд.
– А то, что я познакомилась с приличным мужчиной!