Неокортекс

— Хакас может, — сказал Густав. — Он проходил подготовку, как резервный пилот. И каждый из нас сдавал летную программу. Если надо я и сам за штурвал сяду.

— Семьдесят метров карабкаться по тросу с носилками сам будешь? Или предлагаешь оставить Платона здесь?

Густав замялся.

— Вы видели ту льдину в столовой, — заговорил Илья. — Если толчки повторяться ледник похоронит нас заживо.

Тетерин выдохнул. Его лоб покрылся испариной.

— Я все понимаю, коллеги. Ситуация сложная. Нас готовили к такому, и мы в первую очередь должны сохранять самообладание. Должны мыслить трезво, принимать во внимание все факты. Оставаться здесь опасно, но я прошу дать ребятам наверху хотя бы двадцать четыре часа. Если за это время не будет сдвигов по ремонту лифта, мы соберемся здесь снова и все решим. Вместе.

На этом совещание окончилось. Ясон Джад, Густав и Вера ушли. Илья задержался, чтобы поговорить с Тетериным.

— Семен Геннадьевич, я хочу съездить на поиски Егеря.

Тетерин поморщился. Ждал этого вопроса.

— Простите, Илья. Я не отдам последний транспортник. Он может пригодиться. Поездка бессмысленная, и вы это знаете.

— У Платона открытая черепно-мозговая, он может вообще не очнутся. Хакас пилотировал шаттл только на симуляторе, как и все мы. Нам нужен Егерь. Я обернусь туда и обратно за двенадцать часов.

— Нет.

— Спасти Егеря было решением начальника миссии — Платона. Вы поддержали его, помните?

— Послушай, Илья, — резко сказал Тетерин. — Пока Платон не придет в сознание, я начальник миссии. У меня есть письменный приказ руководства и там значиться: «приступить к эвакуации». Если Платон очнется раньше вылета и решит самолично покончить с собой, ты можешь последовать его примеру, но я такого разрешения не дам.

В каюту вернулась Вера, протянула Тетерину планшет.

— Радиационный фон поднимается. Через два дня будет выше нормы в двадцать раз. Это еще оптимистичный прогноз.

Тетерин тяжелой рукой взял планшет и долго на него смотрел.

— Скафандры экипажа не пострадали? — спросил он.

— Все целы, — ответил Илья.

— На базе недостаточно запасов ЖКД, — добавила Вера.

Тетерин сглотнул, прошелся по небольшому закутку и остановился у кровати.

— Действуем как решили.

Вера и Илья направились к двери.

— Илья, — позвал Тетерин. — Егерь мертв.

Илья не ответил. Он знал это не хуже Тетерина.

* * *

Илья получил сообщение от Веры ранним утром с просьбой зайти к ней в каюту через полчаса. В конце сообщения значилось странное уточнение — никто не должен увидеть, как он войдет и, в особенности, Кирилл.

Она хочет поговорить о чем-то важном, думал Илья. О том, что непременно должно остаться между ними.

От предвкушения Илью пробирала дрожь. Он так разволновался, что просидел полчаса на постели, глядя на часы и боясь пошевелиться, чтобы не разбудить Кирилла.

И думал.

Она хочет поговорить об их отношениях! Но никаких отношений нет. Или уже есть? То, что Вере он не безразличен не вызывало сомнений. Между ними возникла связь. Каждый взгляд, каждое слово подтверждало это. Но разве не мужчина должен сделать первый шаг? Неужто она решила взять все в свои руки, посчитав Илью слабохарактерным маменькиным сынком? Он должен доказать ей обратное, должен опередить ее. И пусть они на краю гибели, пусть не в тех обстоятельствах, чтобы строить планы на будущее. Если у них есть хотя бы несколько дней, они проведут их вместе.

Илья стоял у двери каюты Веры. Несколько секунд осматривался, делая вид, будто потерял что-то в карманах. Убедившись, что никто его не видит, без стука заскочил внутрь и запер дверь.

Внутри было жарко, как в парилке. Вера сидела за письменным столом, облаченная в белый халат. По периметру каюты стояли с десяток светильников, направленных на нее. Илья прищурил глаза от яркого света.

Помимо всего Густав и Винич притащили сюда все уцелевшее оборудование из лаборатории. Каюта напоминала разбомбленный склад.

— Доброе утро, Вера.

— Здравствуй, Илья. Присядь, пожалуйста, на минутку, я почти закончила.

Вера внимательно смотрела в микроскоп, свободной рукой записывая какие-то показатели в электронный журнал.

— Прости за такую секретность, мне не хотелось, чтобы кто-то подумал будто у нас отношения. Не хватало еще слухов.

— Понимаю.

Илья вдруг ощутил стойкое присутствие в каюте Тадлиса. Конечно, тот был мертв и его тело сейчас лежит в, отрезанной от базы, кладовой. Но какая-то часть Тадлиса все еще не покинула это место. В углу стояла его обувь, в воздухе ощущался запах его дезодоранта. Сдвинутые друг к другу кровати стояли у противоположной стены, где в остальных каютах располагался стол. За стеной был коридор. Кровати сдвинули туда для лучшей шумоизоляции от соседних кают.

Илья вдруг ощутил прилив ревности. Настолько сильный, что у него сжались скулы, ладони стали мокрыми.

О чем он вообще думает? Ревнует к бывшему мужчине. Мертвому.

Дурень!

Вера отвлеклась от микроскопа и протерла глаза ладонями.

— Ты сегодня вообще спала? — спросил Илья.

— Мне нужно тебе кое-что показать… Я даже не знаю с чего начать, — она глядела на собственные записи в планшете с таким удивлением, будто написал их кто-то другой.