Неоконченный пасьянс

Из-за общего упадка сил, Иван Дмитриевич принимал агентов быстро, ограничиваясь самыми необходимыми указаниями. Каждый заходил к нему с докладом о том деле, которым занимался в настоящее время, делал краткий доклад и получал начальственные рекомендации по дальнейшему ведению дела. Либо не получал, в зависимости от того, как по мнению начальника Сыскной полиции, продвигалось расследование.

Иванов с Гаевским в это утро испытали на себе силу начальственного раздражения.

— У меня складывается впечатление, что вы оба до сих пор не проснулись. Прошло почти двое суток с момента открытия первого убийства, а мы до сих пор толком не знаем, что послужило ему мотивом — личная неприязнь или корысть. До сих пор непонятно, была ли жертва обворована ли нет. Ходите оба как сонные курицы, едва переставляя ноги. Шумилов дал ценную информацию, прекрасно, её надо отработать! Почему эта линия не отработана? Внимание на сынка покойной Барклай. Один из вас живо мчится в министерство, другой — по его месту жительства! И прекратите ходить парой, — строго отчитывал агентов Путилин. — Вы не на променад вышли!

— Да когда бы мы успели сынка «отработать», Иван Дмитриевич? — не без досады в голосе отозвался Гаевский. — Только вчера вечером Шумилов нам сообщил, что Дмитрий Мелешевич от своего имени пытался провести оценку имения.

— Не пререкайся со мной, Владислав. — осадил агента Путилин. — Языком болтать научился, а думать покуда нет. Помимо Дмитрия Мелешевича нам очень интересен брокер покойной по фамилии Штромм. Надо охватить всех. Вы отработали нож с места преступления? Что молчите, у кого нож?

— У меня, Иван Дмитриевич, — подал голос Иванов. — Я на нём под засохшей кровью клеймо увидел, отмыл его, пойду сегодня по скобяным лавкам, так что… ответ будет.

— Пошевеливайтесь! Кто идёт на похороны?

— Оба идём. — ответил Гаевский. — И к Толпыгиной, и к Барклай.

— Давайте, потритесь там, послушайте. Разговоров на похоронах будет много, уверен. Сделайте всё как надо, привлеките полицию в форме, чтоб если потребуется, тут же можно было личности всех подозрительных установить.

— Так точно, ваше высокоблагородие. Всё сделам в лучшем виде, не надо беспокоиться, — заверил Гаевский.

— А я, Владислав, и не беспокоюсь, — огрызнулся Путилин. — Беспокоиться вам надо, по этому делу вы работаете. Меньше умных разговоров, господа, быстрее шевелите ногами. Топ-топ, топ-топ.

Путилин на минуту примолк, раздумывая, чтобы ещё добавить, но лишь махнул рукой.

— Всё, идите оба с глаз долой. Всё равно ничего путного не скажете. Не забудьте заглянуть к Эггле, он вам всегда подкинет пару умных мыслей. Завтра, если не будет ничего существенного для доклада, ко мне не приходите. Всё! Работать!

Сыскные агенты живо покинули кабинет начальника Сыскной полиции. Выйдя на Гороховую улицу, остановились на минуту.

— Давай, Агафон, так решим: я — в Министрество иностранных дел, а ты — по скобяным лавкам пробежись, — предложил Гаевский. — Думаю, ничего ты там умного не услышишь, но пройти всё равно надо. А потом направляемся по месту жительства Дмитрия Мелешевича. Кто первый приходит, тот и начинает разговоры с дворниками. Там встречаемся, решаем, что делать далее.

Агафон безропотно согласился. Работа предстояла самая что ни на есть рутинная.

Гаевский пешком отправился в Министерство иностранных дел, до которого от Гороховой улицы было рукой подать, а Иванов двинулся в противоположную сторону, рассчитывая дойти до Николаевского моста и по нему перейти на Васильевский остров, на 3-й линии которого проживал Дмитрий Мелешевич. По пути Агафон пару раз зашёл в магазины, торговавшие кухонной утварью, да поговорил с точильщиком ножей, встретившимся ему на углу Конногвардейского бульвара и Почтамтского переулка. Как и предполагал сыщик, нож, найденный на месте преступления, в розыске убийцы ничем помочь не мог: выяснилось, что такие ножи входили в состав наборов из четырёх штук, которые в большом количестве изготавливались скобяными мастерскими Франко-Русского завода. Это были качественные и недорогие изделия; хорошая углеродистая сталь мало ржавела, а буковые рукояти не распухали от воды. При розничной цене набора четыре с полтиной-пять рублей его вполне можно было считать удачным приобретением.