Неодолимая страсть

Мария вздохнула:

– Несколько дней назад моя сестра влюбилась в незнакомца в маске, которого встретила на балу, и сейчас гонится за ним.

Саймон настороженно напрягся, и тревога Марии возросла. Если он чувствовал опасность в создавшейся ситуации, то одного беспокойства было недостаточно.

– Это тревожит меня, – продолжала Мария, – но она непоколебима. Я пыталась разубедить ее, но она решила найти его. И Сент-Джон тоже. Я предложила помочь Амелии в ее поисках. Зная хотя бы часть дела, я могла бы каким-то образом повлиять на происходящее, но, очевидно, несколько минут назад она увидела его на улице и сейчас гонится за ним.

– Боже милостивый! – воскликнул пораженный Саймон.

– О, это восхитительно! – сказала мисс Руссо, и ее глаза оживились.

– Я поеду с вами, – заявил Саймон, махнув рукой лакею, ожидавшему его неподалеку. Лакей побежал за каретой.

– Вам не стоит вмешиваться, – вздохнув, сказала Мария, – вы сейчас заняты. Развлекайтесь.

– Вы расстроены, mhuirnin. А я, может быть, помогу. Мы направлялись куда-нибудь за город погулять. Мисс Руссо не возражает, если мы направимся в другое место.

– Нет, нисколько, – с улыбкой сказала мисс Руссо. – Я с удовольствием поеду. Глупые молодые любовники всегда так забавны.

Саймон издал настолько угрожающий звук, что Мария перестала возражать и замолчала.

Саймон много лет был ее наставником. И его помощь сейчас была бы неоценима. Какие бы отношения ни связывали его с мисс Руссо, Мария предоставляла им разобраться самим. Ей хватало и своих забот.

Прошло еще несколько минут, и блеск черной лакированной кареты возвестил о приближении кучера Сент-Джона. Мария надеялась, что им не придется ехать далеко и более тяжелой дорожной кареты не потребуется. Экипаж Саймона остановился позади ее кареты, и они поспешно пустились в погоню.

Колин с облегчением вылез из дорожной кареты – за многие часы пути от Лондона до небольшой гостиницы за Ридингом у него затекли ноги. Он на минуту остановился во дворе и оглядел залитые лунным светом окрестности. Жак вылез из кареты следом за ним, и они вошли в гостиницу, где собирались переночевать.

Внутри было сумрачно и тихо. Лишь несколько постояльцев оставались в общем зале; остальные уже спали. Колин и Жак быстро договорились с хозяином, и вскоре Колин очутился в маленькой, скудно обставленной комнате, чистенькой и удобной.

Как только он остался один, тоска тяжелым грузом опустилась на сердце. День пути отделял его от Амелии, а завтра расстояние между ними увеличится. Расстроенный развитием событий, он надеялся, что сон принесет ему короткое облегчение, но после долгих лет, в течение которых Колина не покидали мечты об Амелии, он не мог на это рассчитывать.

Он собирался задвинуть занавеси, когда дверь за спиной открылась. Схватившись за рукоятку кинжала, спрятанного под одеждой, Колин пригнулся, чтобы стать незаметнее.

– Монтойя.

При звуке мелодичного женственного голоса Амелии он так и застыл в этой позе. Он полагал, что за ним кто-то будет следить, но только не она. Теперь опасность, грозившая ему, нависла и над нею.

– Я должна была увидеть вас, – тихо сказала она. – Ваша карета там, на улице, проехала мимо меня, и я не могла допустить, чтобы вы уехали.

Только годы выучки и привычка жить своим умом сдержали его удивление, помешали ему разрушить все, открыв перед ней лицо. Он задвинул занавеси, приглушив слабый свет луны, и только тогда повернулся к ней. Если повезет, то неяркий огонь в камине позволит прятать лицо в тени, и Амелия не узнает его.

Колин совершенно не был готов к встрече с ней. Ее появление в его комнате было подобно удару, из сжавшегося горла вырвался рык властного первобытного зверя. Амелия вздрогнула от этого звука и, раскрыв губы, прерывисто задышала.

Его опущенные вдоль тела руки сжались в кулаки. Понимала ли она, что делает с ним?

Гордая и бесстрашная, в шляпе с небрежно завязанными лентами, в платье из блестящего шелка и изящных белых кружев она стояла у двери.

Скромный покрой ее платья возбуждал и разжигал в нем жгучее желание овладеть ею. Колин любил ее страстно, чувство переплеталось с оставшимися следами мальчишеского обожания, он желал ее, всем своим сердцем.

– Скажите, вы ведь приехали не одна? – спросил он. Предположение, что такую красоту никто не сопровождал, вызвало у него возмущение. Амелия была сокровищем, которое надо ценить и беречь. То, что она ехала без охраны, не осознавая опасности, вызывало дрожь ярости.

– Меня охраняют. – Ее глаза блестели в полутьме, шепотом она спросила: – Вы на меня сердитесь?

– Нет, – резко ответил он, громко стучавшее сердце готово было вырваться из груди.

– Маска… – Она шумно вздохнула. – Многие мужчины прекрасно выглядят в вечерней одежде. Вы…

– Амелия…

– Вы… я всегда волнуюсь, когда вижу вас. В чем бы вы ни были, где бы мы ни были.