Читаем Необычная судьба полностью

– Будь осторожна, – напутствовала ее Мара.

Люба стала прогуливаться с коляской около НКВД, – может, выйдет кто-нибудь, внушающий доверие, и она сможет с ним поговорить. Спустя полчаса действительно вышел мужчина в форме и пошел по улице в ее направлении. Люба остановила его:

– Вы не посоветуете, что я могу предпринять – мою сестру арестовали из-за анекдота о Сталине. И где она, что с ней, мы не знаем.

Он помолчал, потом, глядя на маленького Костю, сказал:

– Мой вам совет, никуда не ходите, если вы понадобитесь, вас и так найдут. Вы можете только ждать. – И он пошел дальше.

Люба не спеша возвращалась к Маре.

– У Эллы может быть тюрьма, ссылка и еще то, о чем страшно подумать… Бедная, бедная маленькая Элла.

Она рассказала Маре о разговоре с работником НКВД.

– Прислушайся к тому, что он тебе сказал и перестань метаться. Ты Элле уже не поможешь. Надо только ждать и надеяться на более легкую участь, и не очень распространяйся, что она твоя сестра. Фамилии у вас разные, а это сейчас к лучшему, – многозначительно сказала Мара.

Вечером к Любе пришли Ашот с Клавдией.

– Клавочка, как ты была права насчет Полины. Как я могла потерять осторожность, – сказала Люба и заплакала.

Друзья с этого вечера стали видеться каждый день. Ашот с Клавдией приезжали с работы, брали Олега и шли к Любе. А в хорошие, сухие дни гуляли в парке. Среди людей Люба на время забывала о своем горе.

А спустя почти две недели произошло следующее…

Это была суббота, ближе к вечеру. Ашот с Клавдией оставили Олега у Тани Будариной и пошли к своим друзьям погулять по городу. Александр вел Леночку, Клава катила коляску с Костей, Ашот с Любой шли рядом.

Около спуска к реке Душанбинке они остановились полюбоваться видом на Гиссарскую долину и горы. Они повернулись, собираясь идти дальше по улице, и остолбенели. Мимо проходила невысокая женщина, чуть выше Эллы, и на ней было надето бежевое пальто с золотыми пуговицами, а воротник, манжеты, отвороты карманов были отделаны мехом тигра. Рядом с ней шли двое статных мужчин. В то время достать вещь из-за границы была величайшая редкость и совпадения быть не могло…

Люба широко открыла глаза, полные ужаса. Резко повернулась и сообразив, что произошло, крикнула им вслед: «Убийцы! Мародеры!»

Они не обернулись, а только ускорили шаг. Люба же потеряла сознание и стала оседать. Ашот подхватил ее и понес к ближайшей скамейке. Александр передал Клаве Лену, смочил в протекавшем ручье платок и холодной водой стал протирать ей лицо. Когда через несколько минут она пришла в себя и увидела склоненные над ней тревожные лица, произнесла:

– Клавочка, я никогда, никогда не оправлюсь от этого удара. Они ее, наверное, били, а она бросала им в лицо обидные фразы. Они били еще злее. А кто-то уже прикидывал, что ее пальто подойдет жене или любовнице. Мразь! Если я надеялась, что может быть она отделалась ссылкой, то теперь мне все ясно – ее нет в живых… Я никогда не оправлюсь от этого удара. Никогда.

– Все со временем тускнеет. И боль твоя тоже потеряет остроту. у тебя есть дети, муж. Ты должна жить для них.

– Может быть боль и потускнеет, но ее глаза будут всегда смотреть на меня и говорить: «что же ты, сестричка, допустила такое?». Саша, – обратилась она к мужу так, как редко его называла, – я не буду учить своих детей ни французскому, ни персидскому. Пусть знают один родной язык – русский. И пусть живут в своей стране, ее судьбою. Если моя жизнь только из-за того, что родители оказались за границей, превратилась в настоящий кошмар…. Я немного завидую тебе, Клава, что ты уже работаешь. Исполнится моему Косте полтора года, и я пойду работать. Все равно кем, пусть бумажки буду перебирать, но я буду среди людей и мне станет легче жить…

Прошло три дня после жуткой субботы. Ашот подъезжал к складу на вокзале, надо было загрузить машину. Он увидел человек десять, которые что-то рассматривали на дороге.

– Что там случилось? – спросил он из окошка прохожего.

– Женщину сбили.

Ашот боялся таких происшествий – мало ли что! Он остановил машину и подошел к толпе. На дороге лежала женщина, лицо у нее было в крови, а на каменистой дороге разметались длинные, волнистые, каштановые волосы. Рядом валялся небольшой чемоданчик.

– Видно, смешила на вокзал и уже перешла почти дорогу, но тут выскочила машина, как-то странно вильнула и сбила ее. Кажется насмерть, – рассказывал очевидец.

– Похожа по описанию на Полину. Видно, сгущались над ней тучи. Хотела уехать, но не успела, – подумал Ашот и вздохнул. – Так две красивые женщины Элла и Полина оказались связаны трагической судьбой.

Вечером при встрече с Любой Ашот рассказал о трагически погибшей женщине.

– Да, по описанию это она. Ну, что ж, я удовлетворена, хоть так судьба отомстила ей за мою сестру, – злорадно сказала Люба.

Элла была первая жертва «ежовщины» из людей, которых они близко знали и, к счастью, единственная.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь и судьба

Необычная судьба
Необычная судьба

Эта книга о судьбе матери автора книги Джаарбековой С. А. – Рыбиной Клавдии Ивановне (1906 Гусь-Хрустальный – 1991 Душанбе). Клавдия прожила очень яркую и интересную жизнь, на фоне исторических событий 20 века. Книга называется «Необычная судьба» – Клавдия выходит замуж за иранского миллионера и покидает СССР. Но так хорошо начавшаяся сказка вскоре обернулась кошмаром. Она решает бежать обратно в СССР. В Иране, в то время, за побег от мужа была установлена смертная казнь. Как вырваться из плена в чужой стране? Находчивая русская женщина делает невероятное и она снова в СССР, с новым спутником жизни, который помог ей бежать. Не успели молодые насладиться спокойной жизнью, как их счастье прервано началом Великой Отечественной войны. Ее муж, Ашот Джаарбеков, отправляется на фронт. Впереди долгие годы войны, допросы «тройки» о годах, проведенных заграницей, забота о том, как прокормить маленьких детей…

Светлана Ашатовна Джаарбекова

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Кровавая пасть Югры
Кровавая пасть Югры

О прозе можно сказать и так: есть проза, в которой герои воображённые, а есть проза, в которой герои нынешние, реальные, в реальных обстоятельствах. Если проза хорошая, те и другие герои – живые. Настолько живые, что воображённые вступают в контакт с вообразившим их автором. Казалось бы, с реально живыми героями проще. Ан нет! Их самих, со всеми их поступками, бедами, радостями и чаяниями, насморками и родинками надо загонять в рамки жанра. Только таким образом проза, условно названная нами «почти документальной», может сравниться с прозой условно «воображённой».Зачем такая длинная преамбула? А затем, что даже небольшая повесть В.Граждана «Кровавая пасть Югры» – это как раз образец той почти документальной прозы, которая не уступает воображённой.Повесть – остросюжетная в первоначальном смысле этого определения, с волками, стужей, зеками и вертухаями, с атмосферой Заполярья, с прямой речью, великолепно применяемой автором.А в большинстве рассказы Валерия Граждана, в прошлом подводника, они о тех, реально живущих \служивших\ на атомных субмаринах, боевых кораблях, где героизм – быт, а юмор – та дополнительная составляющая быта, без которой – амба!Автор этой краткой рецензии убеждён, что издание прозы Валерия Граждана весьма и весьма желательно, ибо эта проза по сути попытка стереть модные экивоки с понятия «патриотизм», попытка помочь россиянам полнее осознать себя здоровой, героической и весёлой нацией.Виталий Масюков – член Союза писателей России.

Валерий Аркадьевич Граждан

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Война-спутница
Война-спутница

Книга Татьяны Шороховой, члена Союза писателей России, «Война-спутница» посвящена теме Великой Отечественной войны через её восприятие поколением людей, рождённых уже после Великой Победы.В сборнике представлены воспоминания, автобиографические записки, художественные произведения автора, в которых отражена основа единства нашего общества – преемственность поколений в высоких патриотических чувствах.Наряду с рассказами о тех или иных эпизодах войны по воспоминаниям её участников в книгу включены: миниатюрная пьеса для детей «Настоящий русский медведь», цикл стихотворений «Не будь Победы, нам бы – не родиться…», статья «В каком возрасте надо начинать воспитывать защитников Отечества?», в которой рассматривается опыт народной педагогики по воспитанию русского духа. За последний год нашей отечественной истории мы убедились в том, что война, начавшаяся 22 июня 1941 года, ещё не окончена.Издание рассчитано на широкий круг читателей.

Татьяна Сергеевна Шорохова

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Непередаваемые прелести советской Прибалтики (сборник)
Непередаваемые прелести советской Прибалтики (сборник)

Вашему вниманию предлагается некий винегрет из беллетристики и капельки публицистики. Итак, об ингредиентах. Сначала – беллетристика.В общем, был у латышей веками чистый национальный праздник. И пришёл к ним солдат-освободитель. Действительно освободитель, кровью и жизнями советских людей освободивший их и от внешней нацистской оккупации, и от нацистов доморощенных – тоже. И давший им впоследствии столько, сколько, пожалуй, никому в СССР и не давал. От себя нередко отрывая. Да по стольку, что все прибалтийские республики «витриной советского социализма» звали.Но было над тем солдатом столько начальства… От отца-взводного и аж до Политбюро ЦК КПСС. И Политбюро это (а вместе с ним и сявки помельче) полагало, что «в чужой монастырь со своим уставом соваться» – можно. А в «уставе» том было сказано не только о монастырях: там о всех религиях, начиная с язычества и по сей день, было написано, что это – идеологический хлам, место которому исключительно на свалке истории…Вот так и превратила «мудрая политика партии» чистый и светлый национальный праздник в националистический ша́баш и оплот антисоветского сопротивления. И кто знает, может то, что делалось в советские времена с этим праздником – тоже частичка того, что стало, в конце концов, и с самим СССР?..А второй ингредиент – публицистика. Он – с цифрами. Но их немного и они – не скучные. Текст, собственно, не для «всепропальщиков». Эти – безнадёжны. Он для кем-то убеждённых в том, что Рабочее-Крестьянская Красная Армия (а вместе с ней и Рабочее-Крестьянский Красный Флот) безудержно покатились 22-го июня 41-го года от границ СССР и аж до самой Москвы. Вот там коротко и рассказывается, как они «катились». Пять месяцев. То есть полгода почти. В первые недели которого немец был разгромлен под Кандалакшей и за всю войну смог потом продвинуться на том направлении – всего на четыре километра. Как тоже четыре, только месяца уже из пяти дралась в глубоком немецком тылу Брестская крепость. Как 72 дня оборонялась Одесса, сдав город – день в день! – как немец подошёл к Москве. А «катилась» РККА пять месяцев ровно то самое расстояние, которое нынешний турист-автомобилист на навьюченной тачке менее, чем за сутки преодолевает…

Сергей Сергеевич Смирнов

Биографии и Мемуары / Проза / Современная проза / Документальное

Похожие книги