Необычная судьба

От мужа, Любы есть какое-нибудь известие? – сменила Зина тему разговора.

– Нет, пока нет. Ей очень тяжело, одна с тремя детьми…

– Да, война – штука трудная», – задумчиво сказал Петр.

В пятницу Клавдия познакомилась с Умаровым. Это был мужчина лет 45, коренастый, с густыми, сросшимися на переносице черными бровями. Он четко, по-военному, ей объяснил, что будет входить в ее обязанности, наметил ближайшие задачи и в заключение сказал: «В понедельник без опозданий к 8 утра подходите к Наркомату обороны, отсюда отходит машина, познакомитесь с некоторыми сотрудниками. До встречи».

Так у Клавдии начиналась новая страница в ее жизни.

В субботу вечером она зашла к Любе узнать, что ей сообщили в Военкомате. Клавдия застала свою подругу с осунувшимся лицом и покрасневшими веками. Люба сделала знак, чтобы Клавдия ни о чем не расспрашивала ее при детях.

– Леночка, мы уйдем на полчаса, а ты побудь с Костей и Гретой, – обратилась она к дочери.

Подруги пришли в парк и сели на скамейку, закрытую зеленью от посторонних глаз. Клавдия чувствовала, что Любе тяжело сказать о том, что произошло. Она ждала, не торопила ее…

– Клава, знаешь какая у меня новость? Мой муж пропал без вести…

– При каких обстоятельствах? – после некоторого молчания спросила Клавдия.

– Их эшелон направлялся к Брянску и, как говорится в извещении, «К пункту назначения не прибыл, он подвергся бомбардировке с воздуха». Среди убитых и раненых Александр Руденко не значится.

– Да, ситуация…

– Можно строить разные версии. Был ранен, попал в плен, отполз в лес, утонул в болоте, его подобрал кто-нибудь из местных жителей, погиб от прямого попадания бомбы и от него просто ничего не осталось… Но факт таков – мой муж пропал без вести, и это случилось в самом начале войны…

Когда я пришла в военкомат, там собирались разносить извещения по адресам, я его и взяла, не хочу, чтобы дети об этом узнали. Я и поплакала втихомолку, чтобы Лена ничего не заподозрила… Утешает только одно: «Пропал без вести» – это ведь не погиб? Будут ждать, вдруг объявится в какой-нибудь другой военной части. Ашот сказал, что в начале войны была полная неразбериха… Буду ждать… За что Бог меня не любит? Я – жена «без вести пропавшего» и сама должна поднимать детей… После этого жуткого известия, я еще нашла в себе силы зайти в контору «ВарзобГЭС», она находится в городе, и решила вопрос о переходе к ним на работу. Я думаю, что смена обстановки, новый коллектив, природа – все это отвлечет меня от тяжелых дум, а то можно сойти с ума…

– Крепись, Любочка, у нас с тобой дети, сейчас надо жить ради них. Если мы опустим руки, кто о них позаботится?

Я вчера уже оформилась на новую работу.

В понедельник начинается моя новая рабочая биография.»

Возвращаясь домой, Клавдия всю дорогу думала об Александре и не верилось, что он мог погибнуть.

– Будем ждать, – повторила она вслух слова Любы. – Будем учиться ждать – это сейчас самое главное».

Клавдии горевать было некогда, школу открывали в сжатые сроки, и от ее расторопности многое зависело. Уже был подобран медицинский и хозяйственный персонал, состоящий в основном из женщин, но они составляли небольшой процент среди военных, которые были ядром школы.

На открытие спецшколы приехала комиссия, и здесь Клавдия познакомилась с Георгием Еновицким.

Комиссия подготовку школы одобрила, и работа Клавдии была отмечена. А уже на другой день приехали молодые ребята, и школа заработала в полную силу.

Спустя неделю, Клавдия получила за хорошую работу двойной паек, и один она отнесла Любе в подарок, там была тушенка, сгущенное молоко, яичный порошок, шоколад…

Только поздно вечером, дом, уложив детей спать, Клавдия на час-другой оставалась со своими мыслями. Она включала радио, слушала сводку новостей с фронта и думала об Ашоте, где сейчас воюет ее муж, здоров ли…

Первой письмо с фронта получила Мара. Василий писал, что его полк стоит недалеко от Сталинграда, а Ашот с другой частью был направлен в сторону Ростова.

Спустя неделю и Клавдия получила первое письмо с фронта и тут же написала ответ на полевую почту.

Она несколько раз читала письмо Олегу, возила его с собой на работу и время от времени доставала из сумочки, чтобы еще раз прочитать дорогие строчки. «Раз написал письмо, значит жив», – думала Клава.

Серьезный разгром немцев под Москвой в начале декабря 1941 года вселил уверенность в переломе хода войны, воспринимался началом, пусть еще не скорой, но Победы. Таня, муж у которой воевал далеко на Кольском полуострове, сказала Клавдии, когда та пришла с работы:

– Я сегодня приготовила вкусный обед и давай выпьем за успех на фронте, это успех и наших мужей».

– Я согласна, но водку пить не хочу, а угощу тебя виноградным вином, которое делал Ашот.

Она отлила из большого стеклянного бутыля в графин янтарного вина и две женщины подняли бокалы за будущую Победу, за здоровье своих мужей. Пусть вернутся живыми домой!