Необычайная история Йозефа Сатрана

— Сатран Йозеф, двадцать восемь ноль четыре! — вскричал Палец. По привычке он назвал свой рабочий номер, как делал это на шахте у кассы в получку.

— А чего это вы так гундосите? — насторожилась Ружена. — Говорите пояснее.

Непосредственность посетительницы произвела такой эффект, что за все время ее визита Палец не произнес больше ни слова. Он ограничивался лишь энергичными кивками и растерянными вздохами сквозь заложенный аденоидами нос.

Зато Ружена разглядывала претендента безо всякого смущения, как барышник разглядывает коня. Печальный опыт она уже имела, теперь ей требовался только положительный. Внешние данные соискателя ее не страшили. Она знала, что красота быстротечна, но, пока она не слиняет, конкурентки летят на нее, словно осы на мед.

Палец водил Ружену по дому, стремясь отвлечь ее внимание от собственных недостатков в пользу недвижимого.

Ружена недовольства не проявляла. Дом был в порядке, а жениха она надеялась привести в божеский вид. У нее было отвращение к карликам, которыми она считала всех мужчин ниже ста восьмидесяти сантиметров. Палец превышал ее норму на целых десять. Его чересчур правдивая честная физиономия с длинным носом над полуоткрытым ртом говорила ей, что с таким мужчиной она печального опыта не повторит, даже если переедет с ним в солнечную Грузию и по местным добрым обычаям проживет там до ста пятидесяти лет.

Свои дальнейшие свершения она для начала ограничила четырьмя пунктами:

1) Зашвырнуть Пальцеву грязнущую спецовку куда-нибудь подальше и обрядить его во все чистое.

2) Отмыть его жирные космы шампунем и березовой водой, а если это не поможет, использовать средство для мытья полов.

3) Прибраться в доме так, как она, хорошая хозяйка, себе это представляет, то есть изъять из спальни разобранный мотор садовой фрезы и иные, неизвестные ей запчасти для машин.

4) Переехать к Сатрану незамедлительно, потому что сейчас она живет с сыном у своих родителей в крохотной квартирке четвертой категории. Отремонтированный дом Пальца с просторным двором и поросшим травой садом ей очень нравился. Надо было подумать и о сыне.

Ружена сообщила о своих планах восторженно кивающему Пальцу и, не желая терять времени даром, поспешила энергично распрощаться.

Со следующего дня Сатран уже имел все, о чем, завидуя соседям, до сих пор лишь мечтал.

Маленький Пепичек проявил исключительные способности к технике. Он очень быстро научился отличать комбинированные клещи от кусачек, обычный ключ от разводного и никогда не путал отвертку с долотом. Палец самоотверженно утирал ему зеленую, так сказать, эвергриновую[2] макаронину под носом и начал собирать части для детского автомобильчика. Через две-три недели всем уже стало ясно, что эта парочка перемазанных маслом механиков проведет свою жизнь под моторами старых автомобилей, чтобы, дожив до почтенного возраста, умереть, протягивая один другому гаечный ключ.

После замечания, сделанного Руженой, Палец напрочь позабыл то самое, уже знакомое нам слово-паразит, так как Пепичек старательно повторял за ним каждое словечко и безуспешно рылся бы в инструментах, разыскивая там поминаемую им особу сомнительной репутации…

Ружена полностью завладела кухней, прачечной и спальней, хотя это последнее поначалу оказалось не так-то просто. В определенных делах Палец был полным профаном и простодушно старался возместить качество количеством, на что получал терпеливое разъяснение, что каждое проявление чувств требует от человека определенной технической подготовки…

Что касается техники, то Палец был способен овладеть ею в любой области.

Под новой крышей домика в Долине Сусликов воцарился мир.

Пока эту идиллию не нарушил шквал в образе матушки Сатрановой.

— Не бывать этому! Не бывать — и точка! — кричала она, как будто собиралась остановить пардубицкую шестиконную упряжку. — Чтобы в моем доме валялась всякая приблудная!

— Ружа — моя… — тут вклинилось смачное словцо, — жена, — загудел Палец. Гнев вернул в его уста вытравленное было Руженой бранное слово-паразит.

— Чего-о-о? — пропела фальцетом мамаша Сатранова и скверно захохотала: — Как ты ее обозвал, так оно и есть! Мне, кстати сказать, ничего про твою женитьбу не известно.

Ружена стояла у плиты, не снимая фартука. В рукавицах-хваталках для горячих кастрюль она была похожа на боксера тяжелого веса, размышляющего, не пора ли послать противника в нокаут. Пока что она лишь наблюдала за матчем и никак себя не проявляла.

— Я на всю жизнь один оставаться не собираюсь, — строптиво ответил Палец. В его словах звучали обвинительные нотки в адрес матери, бросившей его на произвол судьбы в нежном возрасте двадцати пяти лет.