Необходимость

После уже ничего не будет, кроме воспоминаний, как я прижимаю ее к стене, увидев след, оставленный мной на ее коже, целую ее губы в обещании достичь блаженства и страсти.

Провалявшись здесь несколько минут, я решаю принять предложение Райана, потому что все мои мысли занимает Кира, а мой член теперь твердый. Я борюсь с этим, поправляя его в штанах, когда иду к соседней двери, которая раньше была моей ванной, а теперь стала общей. Быстрый душ должен помочь.

Я хмуро смотрю на дверь и ударяю по ней рукой.

— Ну же, Рай, я не могу открыть ее, когда ты внутри. — Дверь распахивается, и передо мной оказывается совсем не Райан. Мои глаза расширяются из-за человека, являющегося причиной того, что мой член встает у меня в штанах. — Кира...

Она смотрит на меня. Черт. Я скучаю по ней. Скучаю по этим карим глазам, даже когда они, как сейчас, с ненавистью смотрят на меня.

— Пошевеливайся.

Я понимаю, что она не может пройти мимо меня, и хватаюсь за дверной косяк, удерживая ее внутри ванной комнаты.

Что я делаю?

— Придурок, я сказала, пошевеливайся.

Такое положение плохо для нас обоих. Я сильнее ее, а она стоит напротив меня в своих маленьких шортиках и маечке. Она злится и шипит, что делает ее больше похожей на котенка, а меня — схожим со львом, нуждающимся наброситься на нее.

— Нет, пока не получу мой подарок на день рождения. — Не знаю, что на меня нашло, но почти уверен, что схожу с ума от желания.

Она широко распахивает глаза, потом щурится, глядя на меня, ее руки сложены на груди. Она знает, как от этого жеста выглядит ее грудь? Мой член дергается, и я облизываю губы. Как долго я могу сопротивляться, чтобы не коснуться ее? Что хорошего мне это даст?

Ничегошеньки.

— Почему я должна давать тебе что-то?

Не могу даже пошутить о том, что я ее брат, потому что таковым не являюсь. Я не могу даже думать об этом. Это просто глупый юридический термин. Я не ее брат.

— Мне вчера исполнилось восемнадцать, и ты даже не пожелаешь мне счастливого дня рождения? Это ранит.

Она отворачивается от меня, отказываясь отвечать, говорить, хоть как-нибудь взаимодействовать.

Я хочу схватить ее, встряхнуть, заставить признать мое гребаное существование. Жизнь без нее, без этой дерзкой девчонки, недопустима.

Я не настолько силен, как думаю.

Я так чертовски несчастен, я не могу быть самим собой.

Единственная, которая может поменять все в лучшую сторону, не хочет даже смотреть на меня. Все, что я хочу, — это обхватить ее своими руками и обнять. Простое прикосновение. Я так по этому скучаю, по коже бегут мурашки, она умоляет, жаждет любого контакта с Кирой.

Не думаю, что еще когда-нибудь смогу быть так долго без нее.

— С днем рождения, — бормочет она, надеясь, что задобрит меня и я позволю ей пройти.

— Брайден. — Мой голос дает трещину. Почему это так тяжело? — Произнеси мое имя.

Она поднимает голову, ее пустые глаза встречаются с моими.

— С днем рождения, брат.

Черт!

Слово бьет меня в грудь.

Она даже не допускает нежности в голосе, если я не могу добиться ее тела. Я хочу слышать свое имя, радостно слетающее с ее языка, как это было прежде, со страстью, которой я не слышал так давно, но вместо этого меня встречает озлобленность.

Всё хреново. Неправильно. Не так, как всё должно быть. Она должна была быть моей парой на выпускном.

Она должна была быть моей девушкой.

Я тянусь и хватаюсь за ее руки, толкаю ее назад к стене. Мои губы дергаются, и я огрызаюсь:

— Я не твой чертов брат!

Наклоняясь, я впиваюсь своими губами в ее. Как доказательство беру все, что мне так необходимо... наплевать. Я безрассудный и грубый, нуждающийся и запутавшийся.

Ее ногти впиваются в мои руки, и она пытается оттолкнуть меня. Я рычу в ее губы, прижимаясь сильнее.

Зачем она провоцирует меня?

Борьба прекращается, когда ее язык прижимается к моему. Крошечные всхлипы и стоны пересекаются между нами, и я вращаю бедрами возле нее, пока не понимаю, что она может ощутить, какой я твердый напротив нее. Маленькие пальчики, запутавшиеся в моей рубашке, моих волосах — и мы словно теряемся.

Она на вкус такая сладкая, я не хочу останавливаться, ни за что на свете. Я не могу остановиться. Мои бедра качнулись к ней, я покусываю дорожку вниз по ее челюсти, ее дыхание тяжело вырывается рядом с моим ухом, и это самая эротичная музыка, какую мне только доводилось слышать. Я посасываю местечко за ее ухом, надеясь оставить ещё один след. Я стону, когда вижу, как образуется багровое пятнышко.

— Котенок, мой котенок.

Она замирает в моих руках, и прежде чем я успеваю спросить, что случилось, ногой топает по моей. Я отпускаю ее, с проклятием обхватываю свои пальцы, пытаясь выяснить, какого черта происходит.

Она пользуется случаем, чтобы оттолкнуть меня к раковине, и выбегает за дверь, обратно к себе в комнату.

— Засранец! — кричит она, прежде чем захлопнуть дверь.

Я застываю там на секунду, переваривая произошедшее. Во мне взрывается разочарование, когда я протягиваю руку и толкаю дверь, закрывая ее настолько сильно, как могу; стучу кулаками по ней, моя грудь сжимается.