Необходимо для счастья

— А поскольку дело общее, артельное, не подкачайте. Кто с граблями и вилами, отделяйтесь — поедете валки переворачивать. С ведрами и лопатами — на тока. Поедем двумя партиями: кто на ближний ток, поедет со мной, на дальний — с председателем. Эй, Сережка! — крикнул Метелин шоферу, остановившему свой грузовик позади толпы. — Вези народ с граблями на ржаное поле.

— На одной машине не поместимся!

— Вон еще две идут. Васили-и-ий, рули сюда!

— По одной, бабы, по одной влезайте, не торопитесь.

— Эх, ногу-то закинула… Вот эт-та нога-а-а!

— Марья! Марью-у-ушка! Трубу у меня закрой — забыла.

— Отвернись, бесстыдник, чего выпялился!..

— Пошевеливайтесь, колхознички!

Площадь колыхалась и гудела разноголосо и весело, в кузова со звоном падали ведра, урчали машины, пыхая бензиновым дымком, тявкали, переживая общее возбуждение, собаки.

Межов пошел к машинам и, двигаясь сквозь толпу и встречая приветливые лица, с радостью понял, что он близок всем этим незнакомым людям и они понимают его заботы и тревоги.

На первых грузовиках уехало более полутора сотен человек, а площадь все еще бурлила народом — вышло все взрослое население. Только третьим рейсом грузовики смогли забрать последних, да и то две машины были явно перегружены.

На току уже хлопал движок электростанции, непросохшая площадка была покрыта брезентом и старыми мешками, зернопогрузчики выкатили на ветер для очистки пшеницы, а два зернопульта уже кидали в небо желтые струи ячменя. Семен Филин хромал между ворохами на новой деревяшке в сопровождении повеселевшего Вихря и по-хозяйски покрикивал на баб, лопативших рожь.

— К нам, Сергей Николаич, к нам! — крикнула вдова Пояркова, когда Межов спрыгнул с последней машины.

— Молодые с молодыми, — ответила ей Ольга, подхватывая Межова под руку. Она ехала с ним на одной машине.

— К нам иди, председатель, — пригласила тетка Матрена.

Вся обширная площадка тока кипела говорящими людьми, гудели очистительные машины, и этот слившийся, дружный шум звучал сладкой и радостной музыкой.

Межов сбросил на землю пиджак, закатал рукава рубашки и, взяв широкую лопату, встал рядом с Гусманом к зерномету. Машинка эта, величиной с табуретку, оказалась на редкость прожорливой, ее никак не удавалось завалить зерном, почти мгновенно взлетавшим в небо толстой пожарной струей. Даже ветер не сгибал ее, а сносил в сторону лишь сорняк и неотбитую полову.

— Сильный! — кричал удивленно Гусман. — Сильнее двух лошадь будет.

Над площадкой стояло облако пыли, сносимое на стерню, ревели предельно загруженные машины, пахло горячей прелью, а хромой Филин, взобравшись на ворох, кричал с безумной радостью:

— Жми, едрит твою в сантиметр, наворачивай, выручай Семку Филина! Эх соколы — вороньи крылья, задавим капитализьму!

Но и он недолго покрикивал, захваченный общим подъемом. Взял метлу, надел на плешивую голову мешок, чтобы не хлестало зерном, и начал сметать мусор с вороха. Ловко сметал, размашисто. А рядом, поминутно перекликаясь, суетились у соседнего вороха женщины.

— Сергей Николаевич, вызываю на соревнование! — крикнула Ольга, опрокидывая в пасть зернопульта ведро с ячменем. — Всю бригаду вызываем!

— Не возьмутся они, слабо! — поддержали женщины.

— Давай! — крикнул Межов, смахнув локтевым сгибом пот со лба и орудуя лопатой. — Гусман, не подкачай! Ребята, покажите-ка мужскую хватку!

На закате солнца приехал на лошади Антипин и привез два десятка легких совков. Он сложил их к ногам Межова и сказал, что он своему колхозу не враг, а верный и первеющий помощник.

— Только за жесть ты мне уплати, председатель, дом хотел перекрывать после жнитва.

— Ладно! — крикнул Межов весело. — Становись рядом, а то нас прижимают.

— Соревнованье? — Антипин усаживался в телегу. — Это можно. Вот лошадь поставлю к месту.

Он отогнал лошадь к будке, распряг, дал ей овса и, возвратившись, встал рядом с Гусманом. Он быстро разогрелся в общей работе и кидал новеньким совком играючи.

— Дай-ка мне лопату, председатель, — попросил он, глянув на взмокшего Межова. — Совок возьми, он полегше.

Межов взял совок, а Антипин стал ворочать широченной лопатой. Зерномет заревел, струя зерна встала неколебимо, как шлагбаум, и у соседнего вороха бабы закричали обеспокоенно:

— Перегоняют, перегоняют! Филин, дядя Семен, иди к нам сметать.

— Ягодки вишневые, с радостью!

— И старуху забыл, кобель лысый!

— Семка, не охальничай!

— Пропал твой старик, Прасковья…

Лопатки у Антипина ходили под рубахой, как плиты, лицо почернело от пыли, и в электрическом свете, который неизвестно когда включили, ярко блестели белки глаз да зубы.

— Кончаем! — крикнул Межов, сгружая совком остатки зерна. — Молодчина ты, Антипин, мастер, а не работник.

— Эй, бабы, у нас все! — крикнул Антипин весело и смущенно. — На буксир, что ли, взять?

— Заканчиваем, нажми, бабоньки!

— Все! — выдохнул Антипин, бросая лопату. — Выключай машину.