Необъяснимые явления

Три огромные реки впадают в Енисей – Ангара, Подкаменная Тунгуска и Нижняя Тунгуска. Ангару тоже называют иногда Верхней Тунгуской, но Ангара – река совсем другая. На Ангаре при всей суровости климата, коротком лете, зиме с морозами порядка 50 градусов – на Ангаре растут сосновые леса, как и под Красноярском. На Ангаре можно с трудом, но все-таки вырастить хлеб. Плохой, но урожай той же самой ржи или пшеницы, что и в пятистах, и в тысячи километров южнее. На Ангаре вполне могут жить русские и могут жить так же… ну, почти так же, как в более благодатных местах.

На Подкаменной Тунгуске условия уже совсем другие. Тут нет сосновых лесов, тут растет опадающая на зиму лиственница. Тут вечная мерзлота, на десятки, на сотни метров вглубь от поверхности вся толща земли прослоена кристалликами льда. Попробуйте копать эту землю – и под лучами солнца земля оплывет, яма потеряет форму, превратится в грязную лужу. Летом вечная мерзлота оттаивает сантиметров на 30–50, не больше. Неприхотливая лиственница разбрасывает цепкие корни везде по этому поверхностному слою. Стоят деревья далеко друг от друга, каждому из них нужно пространство. Даже на юге Сибири лес порой удручает европейца – очень уж низкий! На Украине, на юге Российской Федерации сосновый лес достигает высоты в 20–25 метров. У нас – только метров 15, ведь сосна тоже любит и теплое, долгое лето, и хорошо прогретую почву…

Лиственничный лес Севера – это место, попав в которое, европеец и не поймет, что он в лесу. Редко стоят деревья высотой в 8, в 10 метров. Между ними – кочки, кочки, кочки, и все покрыты сплошной щеткой оленьего мха, лишайника ягеля. Дорог здесь нет. Вообще нет. С Ангары на Подкаменную Тунгуску еще ведут так называемые «вьючные тропы». То есть тропы, где можно вести за узду навьюченную лошадь. На самом севере и таких «вьючных троп» нет, потому что нет лошадей. Нет для них корма; все, что съест лошадь, предстоит сначала завезти в сии приятные места.

Расстояния чудовищные. Между маленькими, жмущимися к реке поселочками из 2–3, самое большее из 5 изб – километров по 200, по 300, по 500. Даже сегодня в Эвенкийском национальном округе плотность населения – 1 человек на 76 квадратных километров.

На севере есть только два способа передвигаться: на лодке и на оленях. На лодке вы проедете далеко не везде, потому что все реки на Севере очень порожистые, далеко не через все пороги вы сумеете проплыть.

В июне, во время половодья, пороги закрыты водой, но не всякий человек направит лодку в эту бешено несущуюся, оскаленную пеной реку. Ведь всю зиму выпадал снег, ложился на тайгу покровом толщиной в метр – в полтора. Теперь за две-три недели вся эта вода растаивает, стекает в реки, со скоростью курьерского поезда уносится в океан. К концу июня реки опять станут узкими, мелкими. К воде надо будет идти через галечник, а галечники станут шире самой полоски воды. Участки реки опять разделят пороги, и никуда вы толком не проедете…

Итак, остается олень, и я не уверен, что смогу остаться в рамках приличий, рассказывая про это чертово животное. То есть вообще-то существо это милое; несмотря на здоровенные рога, оно абсолютно безопасно. Кроткий вид и огромные миндалевидные глаза вызывают восторженные вопли дам и улыбки мужчин… Особенно когда им никуда не надо ехать, и общаться с оленем для них – чистой воды развлечение.

Один французский путешественник проехал на верблюде от побережья Средиземного моря до юга Сахары, до города Тимбукту. Дней по пятьдесят он буквально не слезал с этого могучего животного.

– Как вы, наверное, любите верблюдов! – щебетали парижские дамы.

– Я даже на картинке не могу видеть верблюда без того, чтобы не выколоть ему глаза… – мечтательно улыбался путешественник, изумляя дам своей жестокостью. Очень хорошо понимаю его, вспоминая кроткого оленя.

Вы никогда не ездили на олене, читатель? Ваше счастье!

Потому что садиться на оленя надо вовсе не туда же, куда и на лошадь. Если вы сядете оленю на спину, вы попросту сломаете ему позвоночник, и садиться надо на лопатки. Олень начинает мелко-мелко семенить – ему ведь тяжело, оленю. Если лошадь весит в несколько раз больше человека и несет его играючи, то олень-то весит килограммов 70–80, от силы 100. Верхового оленя называют эвенкийским словом «учаг». В учаги отбирают далеко не всякого оленя, а только самых крупных и сильных. Но и «учаг» мелко семенит под человеком, даже у самого черствого ездока постепенно просыпается совесть – как же ему тяжело, бедному…