Необъяснимые явления

К концу 1990-х историческое здание предстало таким же, каким было задумано и каким его построили к концу 1920-х годов. Таким же, каким оно было и тридцать, и сорок лет назад – в годы моего, уже не очень близкого детства. Тут возможны разные мнения, но, по-моему, это только хорошо. В Красноярске – не очень старом городе, не отягощенном излишним количеством традиций, – полезно иметь какие-то здания, какие-то учреждения, хранящие память о прошлом.

Со зданием Музея связано нескольких историй, и что характерно – весьма достоверных. Одна из них связана с именем Макса Моора, крупного норвежского ученого. Этот исследователь несколько раз приезжал в Красноярский край, разрабатывал программу создания биосферного заповедника на базе эстонского поселка Суэтук. Среди прочих вопросов его интересовали исследователи Приенисейского края – как они-то оценивают перспективы земледелия в Сибири? Разумеется, прочитал он и книгу Фритьофа Нансена «Путешествие в страну будущего», в которой Нансен очень высоко оценивал возможности Приенисейского края.

Уже вроде бы пора собираться домой, и норвежец решил купить для отца валенки – такой очень сибирский подарок, привет из наших заснеженных мест. Он стал консультироваться у тех, кого знал… Например, у Виктора Петровича Астафьева, как большого специалиста по местной экзотике: где покупать самые замечательные валенки?! Виктор Петрович вроде бы с проблемой валенок готов был помочь, но вот свидание назначил в странном для валенок месте – в редакции альманаха «Енисей». Макс Моор с трудом связывал редакцию и валенки, а еще хуже он связывал валенки и огромное количество коньяка, которое в него вливали Астафьев и прочие присутствующие лица, наверное тоже писатели. На робкие вопросы про валенки раздавался многоголосый вопль насчет «Сейчас-сейчас!» и тут же поднимался новый тост.

Тем временем зашел разговор о Нансене… Тема эта Виктора Петровича заинтересовала необычайно:

– А вы знаете, что Нансен зимовал у нас, в одном сибирском селе?

– Слыхал… А какое это имеет значение?

– Как это «какое»?! Молодой мужик зимовал в селе! Там же наверняка живут его потомки!!

Тут появился некий чин – то ли армейский, то ли из более интересного учреждения. Что характерно – чин нес красиво завернутые в бумагу белые генеральские валенки. Под крики «Виват!», многократные лобызания и выпивания, под крики восторга военный исчез так же внезапно, как появился, а вконец пьяный Моор стал обладателем валенок.

Но как безобразно ни напился Моор, а своеобразное мышление Астафьева очень вдохновило его на поиски потомков Нансена. «И правда! Надо поискать концы!» – думал Моор, предвещая самые удивительные открытия. Единственное место, где хранятся документы, относящиеся как раз ко времени работы Нансена в Сибири и к его легендарной зимовке, – это, конечно же, Краеведческий музей. Не успев прийти в себя от процесса получения валенок, норвежец договорился о работе с этими документами. Начался долгий унылый труд.

Архивные документы, написанные разными почерками, всегда непросто разбирать. Да еще на разных языках! Моор трудился самоотверженно, благо семья осталась в Норвегии, делать ему, кроме работы, было особенно нечего, и он стал работать чуть ли не круглые сутки. Договорился о свободном доступе в архив даже в вечернее время; работал, сколько было сил, сначала с утра; когда день засыпал ему песка под веки, отдыхал; под вечер, когда сотрудники покидали музей, снова садился за дело.

В этот вечер, когда все стихло, норвежский профессор сидел над старинными документами один в помещении музея. Вдруг кто-то потрогал его за плечо. Профессор досадливо стряхнул руку: вот же он, драгоценный документ! Вот он! Его тряхнули за плечо посильнее.

– Да кто это?!

Возмущенный ученый повернулся. Перед ним стоял пожилой человек со значительным тяжелым лицом, с бородой и длинными волосами. Вроде бы профессор уже когда-то видел этого человека.

– Не лезьте в чужие дела, – явственно произнес пожилой человек по-норвежски. – Не ваше дело, у кого и где остались дети. Не лезьте… Вам понятно?

Возмущению профессора окончательно не стало конца и предела. Сделав рукой отрицающий жест, мотнув головой, он подбирал слова, чтобы убить на месте нахала. А пришелец заговорил снова:

– Говорю вам, не суйтесь, куда вас не просят. Не ваше дело, и никому дела быть не должно… Пока говорю по-хорошему: положите документы, уезжайте домой.

Опять профессору показалось, что где-то он видел этого человека. Профессор начал было вставать со стула, на котором продолжал сидеть, как его собеседник внезапно… растворился в воздухе. Тут только профессор сообразил, с кем беседовал и почему этот человек показался ему таким знакомым.