Ненавижу таких, как ты

Ведь прекрасно знает, что у меня нет выбора. Если он сейчас скажет голой сесть на стол и раздвинуть ноги, я все сделаю. Я просто не могу подвести своего единственного друга, самого дорогого мне человека с детства. И остальных наших ребят не могу. А я? А что я… мне терять уже нечего. Голой он меня видел много раз и не только видел. Ненависть и отвращение к нему уж переживу как-нибудь.

Обидеть и унизить меня еще больше? Ну, не знаю. Вряд ли. Меня сейчас убивает только одна мысль, что я не могу танцевать, остальное уже на втором плане. Я справлюсь.

Хватаюсь руками за края толстовки и быстро стаскиваю ее через голову, оставаясь в футболке.

— Медленнее, Ника. Я хочу в полной мере насладиться этим зрелищем. Могу музыку включить, хочешь?

Издевательская интонация в его голосе моментально наполняет меня злостью и еще большей ненавистью. И пусть я уже смирилась со своей участью, но безропотной тихоней, которая молча делает то, что ей скажут, никогда не была. Я стаскиваю с себя футболку и с размаху швыряю ее в лицо Гордееву. Жаль, что не кирпич. Но все равно приятно. Этот придурок начинает ржать, а я в этот момент завожу руки за спину, чтобы расстегнуть лифчик.

— Подожди, — внезапно останавливает меня, — белье не трогай. Сними джинсы и проходи сюда, — кивает головой куда-то в сторону.

Я поворачиваюсь и вижу небольшую импровизированную сцену, в середине которой стоит пилон. Застываю и снова перевожу взгляд на Гордеева.

— Ты меня с кем-то спутал. Я не занимаюсь танцами на пилоне и стриптизом тоже.

Вообще-то вру, когда-то я пробовала заниматься пол дэнс, но недолго. Не увлекло, не затянуло, не мое это.

— Ну, давай не будем умалять твоих способностей. Я же не заставляю тебя прыгать на шест и крутиться на нем вниз головой. У тебя и других достижений хватает. Можешь сама выбрать музыку, так и быть. Я хочу посмотреть еще раз, как ты танцуешь. Только для меня. Если хорошо справишься, то больше ничего делать не придется, я тебя сразу отпущу.

Вот урод. Из маленьких угольков злости в моей груди разгорается настоящий пожар ярости и еще большей ненависти. Он сам виноват в том, что я не могу танцевать, а теперь приказывает мне это сделать перед ним. Первое желание подойти к нему, с размаху врезать по его наглой роже и уйти отсюда подальше с высоко поднятой головой.

Но потом я понимаю, что этого будет недостаточно, мне этого будет мало. Я хочу довести его до точки кипения, вывернуть его тело и душу наружу и сделать больно. Очень больно. После этой мысли мне становится так хорошо и спокойно, будто второе дыхание открывается.

Хочешь посмотреть? Да не вопрос, милый. Не захлебнись только слюнями. Мне есть, что показать. Помимо дорогого парфюма, у меня есть еще одна слабость. Я очень люблю дорогое и красивое белье. И если снаружи я предпочитаю спортивный и удобный стиль одежды, то под ней на мне всегда красивый комплект белья. И сегодня не исключение.

Уверена, за то недолгое время, пока мы были вместе, Кирилл на эту маленькую деталь внимания не обращал, потому что стоило нам оказаться наедине, у нас сразу тормоза срывало. Он всегда стаскивал с меня одежду в рекордные сроки, штаны вместе с бельем или умудрялся сделать все так, что белье оставалось на месте. В его квартире я одета была всегда чисто условно, либо его футболка, либо рубашка и никакого белья.

Мой рот расплывается в ядовитой улыбке, и я впиваюсь в его лицо пронизывающим взглядом. Смотрю прямо, не мигая, и вижу, как он дергается от этого.

С победной улыбкой и ненормальным блеском в глазах иду на эту дурацкую сцену. Медленно снимаю джинсы и отбрасываю их в сторону, стягиваю резинку с волос и взлохмачиваю их руками. Уже замечаю, как срывается дыхание Гордеева и загораются глаза, он шумно сглатывает и ослабляет узел галстука. О, да, я на правильном пути.

Мое настроение стремительно взлетает вверх. Рано пошла побочка, Кирюша, ох, рано. Ведь ты же видел лишь малую часть из того, что я умею.

Достаю из сумки телефон и ищу подходящий трек. Включаю музыку, ненадолго прикрываю глаза и как будто погружаюсь в транс. Никого не слышу, никого не вижу, есть только я и музыка. Исполняю все самые откровенные движения, волны, прогибы, круги бедрами, не забываю гладить себя руками и периодически тереться о шест.

Не замечаю ничего вокруг и для меня становится неожиданностью, что музыка заканчивается. Прихожу в себя и сразу ловлю бешеный взгляд Гордеева. Он тяжело дышит, руки сжаты в кулаки, желваки ходят ходуном. Срывается с места и подлетает ко мне. Хватает за плечи и начинает трясти, как куклу.

— Если хоть кто-нибудь… когда-нибудь увидит подобное, я убью его…, и тебя заодно, — орет на меня во всю силу.

Потом сжимает зубы, медленно выдыхает сквозь них струю своей злости прямо мне в лицо и зажмуривает глаза.

— Что же ты с нами сделала, Ника? — орет этот ненормальный, — Что же ты, блядь, натворила?