Ненависть и месть

– В чем-то ты прав, Константин Петрович. По моим сведениям, авторитет Саши Порожняка среди своих сильно пошатнулся. Часть его бойцов во главе с Рябым открыто возмущается поведением Порожняка. Но Саше нетрудно погасить конфликт. Одно решительное действие – и Рябой умолкнет. Вот только не берусь предсказывать, что может произойти. Надо быть готовыми ко всему.

– Но у меня с «синими» мир.

– Сегодняшний мир может обернуться завтрашней войной. Рябой надавит на Порожняка, и тот для сохранения авторитета согласится на что угодно. Как тебе такой вариант?

– Не верю. По крайней мере, Порожняк должен предъявить мне что-то. Все остальное будет не по понятиям.

Семенков усмехнулся.

– Понятия – категория эфемерная.

– Ты не прав, Владимир Иванович, – покачал головой Константин. – Если что и сдерживает братву от беспредела, так только понятия. Иначе все давно превратились бы в махновцев или бомбил отмороженных. Те, кто следует воровскому закону, знают, что за свои слова надо отвечать.

– Может быть, – уклончиво ответил Семенков, – но я не уверен, что это относится к Порожняку или Айвазу. После того как ты договорился с ними, у нас проблем не было. Это верно. Но ведь кто-то же разнес автозаправочную станцию Володина. Кто-то увел у Копельмана грузовик. Кто-то отправил на тот свет дружков Саши Порожняка. Кто за все это должен отвечать?

– Не знаю. – Константин тяжело вздохнул. – Не знаю, Владимир Иванович. Что у нас есть на Айваза?

– Пока только результаты наружного наблюдения. Из-за того, что произошло в последнее время, Айваз резко усилил меры предосторожности. Безвылазно сидит в своем загородном особняке. Охрана круглосуточная, ночью на территорию участка выпускают двух доберманов. Я установил наблюдательные посты в лесу, примерно в четырехстах метрах от дома. Это единственное место, где можно укрыть людей. Охрана особняка отслеживает всех, кто появляется в пределах прямой видимости. Проверяют документы, иногда даже избивают.

– Как-то все это на Айваза не похоже, – выслушав рассказ Семенкова, сказал Панфилов. – Он, конечно, никогда не светился, но чтобы вот так забиться в нору, как крыса… И с телефоном, значит, все бесполезно?

– Пока увы. Самого Айваза наши люди несколько раз наблюдали во дворе особняка, но телефонных контактов не зафиксировано. Очевидно, он ведет переговоры из дома.

– Что бы это все могло значить? – Константин посмотрел на часы. – Черт, заговорились мы с тобой, Владимир Иванович. Мне пора. Не хочешь составить компанию?

– Куда?

– На сто первый.

Заметив, что собеседник непонимающе сдвинул брови, Константин пояснил:

– На кладбище. Сегодня Порожняк своих парней хоронит. Или забыл?

– Не забыл и даже одного человека послал на всякий случай. А тебе обязательно туда ехать, Константин Петрович?

– Обязательно. К тому же у меня есть одно соображение, Владимир Иванович.

– Какое?

– Если Айваз не имеет отношения к смерти Шустрика и Ермолая, он тоже появится на кладбище.

– Айваз не самоубийца, зачем ему соваться в пасть волку?

– А я бы на его месте рискнул… Ну что, едешь?

– У меня выбора нет, Константин Петрович. Конечно, еду.

* * *

На памяти жителей города Запрудного столь пышные похороны проходили не впервые. Пару лет назад с такой же помпой хоронили людей из группировки авторитета по кличке Чернявый. Потом на погост свезли и самого Чернявого.

На шоссе перед городским кладбищем выстроилась огромная кавалькада машин: сверкающих лаком «Ауди», «Мерседесов», приземистых джипов, новеньких «восьмерок» и «девяток». На «уборку» собралась братва из окрестных районов, а также из первопрестольной. Основная часть братков с венками двинулась к могилам, расположенным рядом с местами последнего упокоения Чернявого и его подельников.

Возле машин остались только охранники. «Кожаные затылки» собрались несколькими группами, покуривая да косо поглядывая в сторону милицейских машин, дежуривших на шоссе для обеспечения порядка.

Панфилов с Семенковым чуть задержались – пришлось заехать в похоронное бюро и выбрать дорогой венок. Когда Константин остановил «Волгу» в самом хвосте длинной вереницы машин, траурная церемония была в самом разгаре.

– Саша, – обратился Константин к своему охраннику, сидевшему справа, – оставайся здесь. Посиди, покури.

– Я не курю, – сказал крепкий розовощекий парень с короткой стрижкой бобриком.

– Тогда музыку послушай. Только громко не включай, а то братва огорчится. Тебя Владимир Иванович заменит.

Семенков кивнул, и охранник остался в машине.

Спустя несколько минут Панфилов, державший в руке венок, и его спутник миновали распахнутые кладбищенские ворота и зашагали по широкой аллее к месту похорон.

У одной из могил возле поворота на правую боковую аллею стояли несколько парней в легких летних куртках, которые внимательно следили за тем, что происходит вокруг.

Заметив двух мужчин с венком, шагающих к месту проведения траурной церемонии, парни решительно преградили им дорогу.

– Куда? – спросил один из охранников, демонстративно отодвинув полу куртки.

Под мышкой у него торчала рукоятка пистолета.

– На уборку, – спокойно сказал Константин, останавливаясь.