Ненастоящие

Некоторые нейрохирурги соглашались взяться за операцию, но предупреждали, что шансов очень мало и никаких гарантий они дать не могут. Войтех может как перенести операцию и счастливо прожить еще долгую жизнь, так и умереть на операционном столе. Где-то посередине находилась возможность пережить операцию, но остаться инвалидом, которая пугала его сильнее смерти. Поэтому на операцию он так и не решился. Да, ему приходится постоянно носить перчатки, да, это неудобно, снижает качество жизни, но это все равно жизнь. И не такая уж и плохая. Тысячи людей вынуждены ежедневно принимать какие-то меры, чтобы жить полноценно. Тот же Нев со школы носит очки. Без них он практически беспомощен. Администратор Лидия страдает сахарным диабетом, ежедневно колет себе инсулин и тщательно высчитывает количество сахара в каждом блюде, которое себе позволяет. В последнюю свою поездку в Прагу к родителям Войтех узнал, что у отца выявили гипертоническую болезнь, и теперь он каждый день пьет таблетки под неусыпным контролем матери. Пропуск приема лекарств грозит ему гипертоническим кризом, а оттуда недалеко и до инфаркта с инсультом. Так чем его перчатки хуже, чтобы ради возможности избавиться от них соглашаться на рискованную операцию?

Иногда Войтеху казалось, что это не случайность, что опухоль – живая и думающая. Специально выбрала такое место, в котором до нее никто не доберется. И Долгов, и Саша, конечно же, считали, что это не так. Просто располагайся она в другом месте, у него не было бы тех способностей, которые есть сейчас. Саша вообще была уверена, что первична именно опухоль. Она давит на определенные участки мозга, которые и обостряют экстрасенсорное восприятие. Долгов и Войтех были с ней не согласны, но поскольку истины никто из них не знал, спорить не имело смысла. В любом случае все трое сходились во мнении, что без опухоли не будет и видений.

И вот видений нет. Уже больше недели, теперь Войтех был в этом абсолютно уверен. Сначала он не обращал внимания, поскольку они с Сашей находились вдвоем вдали от цивилизации, с жителями поселка общались редко, а от самой Саши он видений почти никогда не ловил. Ее единственную мог касаться без перчаток, что очень облегчало личную жизнь, но не позволило вовремя заметить изменения. В воскресенье они вернулись в большой город, а вчера вышли на работу, но ни видения, ни обостренная интуиция так и не вернулись. Накануне Войтех весь день разбирал заявки, и ни одно дело так и не показалось ему стоящим внимания. Конечно, 99 процентов всех пришедших в ИИН заявок всегда оказывались пустышками, но пара штук из сотни обычно вызывали желание хотя бы проверить, точно ли там ничего нет. Вчера же вся стопка пришедших по обычной и электронной почте заявок не вызвала у Войтеха ничего. Даже три явно связанных случая массовых убийств и самоубийств не показались ему странными, не заставили его интуицию что-то сказать. Поэтому ему и нужен был Долгов.

С самого начала он решил, что заниматься его опухолью будет именно он, а не Саша. Во-первых, потому что Долгов уже изучал таких, как он, когда работал на ЗАО «Прогрессивные технологии»; во-вторых, потому что не хотел, чтобы Саша вела себя с ним как врач. С самого начала Войтех скрывал от нее свою, как он тогда считал, болезнь, именно потому, что не хотел ловить ее полный сочувствия взгляд, не хотел, чтобы она суетилась, искала лучшие клиники, знакомых врачей, переживала. Ему хотелось просто наслаждаться их зарождающимися отношениями, не портить их чем бы то ни было. Хотелось этого и сейчас. К его удивлению, Саша приняла такие объяснения и не настаивала на своем участии. Возможно, потому, что у нее был доступ ко всем медицинским документам. Пусть она лично не обследовала его, но имела возможность знать результаты. Войтех не собирался ничего скрывать от нее. По крайней мере, пока не случилось ничего экстраординарного. И сейчас ему хотелось сначала все выяснить самому, прежде чем узнает она.