Немцы в городе

– Вот видите, – сказал внимательно наблюдавший за действиями гэбэшников капитан. Он все-таки нашел носовой платок, который оказался в уцелевшем кармане кителя, провел тканью по лбу. – Они убили гражданских людей.

– О каких убитых людях вы все время толкуете? – поинтересовался, не глядя на него, седой. Он кивнул своим и те направились с автоматами к «Волге». – Оружие изымается для отправки на экспертизу, – сказал полковник раскрывшему было рот лейтенанту, в то время как его подчиненные принялись укладывать автоматы в багажник, – а вы и ваши люди задерживаетесь до выяснения обстоятельств. По окончании осмотра места происшествия поедете за нашей машиной.

Теперь настала очередь лейтенанта искать носовой платок.

– А о каком происшествии идет речь? – спросил он, промокая лоб, в то время как прапорщики испуганно переглянулись, а тот, с разбитым носом, уже в какой раз применил свой испепеляющий взгляд, высмотрев меня в толпе.

Полковник не ответил.

– О каких убитых вы постоянно упоминаете? – повторил он, глядя на капитана.

– Ну как… – промямлил тот и повторно ткнул пальцем в кучку из пяти или шести тел. – Я что, один их вижу?

В этот момент тела зашевелились. Из-под двух дородных ткачих в пропитанных кровью халатах вылез плотный мужик лет тридцати, с простоватым лицом и всклокоченными волосами, в издырявленной спецовке. Судя по расположению отверстий, он поймал автоматную очередь, рубанувшую его наискосок, от левого плеча к правому бедру. Или наоборот. Мужик постоял на четвереньках, с кряхтением поднялся и посмотрел по сторонам бессмысленным взглядом. Затем с наслаждением потянулся, и из-под спецовки посыпалось что-то мелкое, увесистое, по звуку соприкосновения с асфальтом смахивающее на гайки. И только по прошествии доброго десятка секунд до меня дошло, что это пули.

– Подойдите, пожалуйста, сюда, гражданин, – сказал седой.

Перешептывания прекратились. Все находящиеся на площади пялились на ожившего во все глаза, а не замечающий этого мужик смотрел на седого все тем же бессмысленным взглядом пребывающего в жутком запое пьянчуги.

– Я? – Он ткнул себя пальцем в грудь, посмотрел на этот палец, потом опять на полковника.

– Вы, вы. Пожалуйста.

Мужик почесал затылок, неуверенной походкой побрел к седому. Его ноги заплетались, усиливая сходство с пьяным.

– И чего, – сказал он, встав в паре метров от полковника.

– Расстегните, пожалуйста, спецовку.

– Спецовку? – тупо переспросил мужик.

– И рубашку. – Мужик не отреагировал. Он молча глядел на полковника и тот опять добавил: – Пожалуйста.

Мужик, поколебавшись, повиновался.

– Вот видите… – начал капитан и осекся.

Народ вытянул шеи, загудел, а я даже забыл поглядывать на Тамарку. Грудь мужика, застывшего с широко разведенными руками, пересекал пунктир выстроившихся в ряд отметин в виде круглых розовых шрамиков. Нижний почти слился с пупком, затем шли три четко различимые, в самом центре живота, а три или четыре повыше замаскировались в куцей растительности, в забавно сгруппировавшихся кустиках из длинных черных волосков. В целом картина была ясна – конфигурация шрамов точь-в-точь соответствовала расположению прорех в промасленной робе.

– Повернитесь, пожалуйста, спиной, – попросил седой.

Мужик, словно загипнотизированный, повернулся, продолжая удерживать полы одежды распахнутыми, и теперь можно было увидеть, что ее покрытая загустевшей кровью задняя сторона оказалась основательно изодранной. Кажется, именно так и должно было быть – выходные пулевые отверстия по масштабу нанесенных повреждений значительно превосходили входные.

По сигналу седого один из его сподручных шагнул к мужику, за край приподнял рубаху и толпа ахнула – его спину избороздили неровные шрамы, какие могли образоваться от выдранных кусками мяса и кожи.

– Достаточно, – сказал седой, а толпа ахнула вторично – тела опять зашевелились и вскоре две тетки стояли, покачиваясь, на тумбообразных ногах в носках и смешных ткацких кедах, а на асфальт с них с мягким стуком сыпались исторгнутые организмами пули.

Потом на четвереньки встал дохлый лысоватый мужик лет сорока пяти, которого я, кажется, видел среди складских, а последний, из конторских, вскочил, словно ванька-встанька, готовый немедленно бежать, но пока не решивший, куда.

– Так где трупы? – спросил седой.

Капитан посмотрел на него осоловелым взглядом и молча сглотнул.

– Вызывайте, – сказал седой своим, и один из его мордоворотов, фигурой смахивающий на штангиста остроносый парень лет двадцати пяти, полез в машину.

Кажется, у них там был телефон или рация, потому что из машины послышался негромкий бубнеж, а я повернулся к давно пристроившемуся рядом Викентьичу.

– Ты что-нибудь понимаешь?

Викентьич только молча, как минутой раньше капитан, сглотнул.

– Мальчики…

Мы повернулись и обнаружили манящую нас пальцем Наташку. Она была бледной, как лист бумаги, а рядом замерла такая же бледная Тамарка. Подойдя, мы встали, молча глядя на девчонок, а те испуганно смотрели на нас.

– Постойте рядом. Нам страшно.