Немцы в городе

Я оттолкнул мента, китель которого превратился в безрукавку, влепил увесистую пощечину налетевшей на меня ткачихе, увернулся от чьего-то кулака и, наконец, добрался до своей попавшей в затруднительное положение красавицы. Пнул сварщика ногой в бок, потом дважды со всего размаха саданул его кулаком по спине и голове, но он не только не обратил на это ни малейшего внимания, но усилил натиск, и я увидел, что ему вот-вот удастся стянуть с Тамарки трусы. Тут мне посчастливилось подобрать окровавленную короткую палку и в следующий миг я двумя точными ударами просто проломил ему башку.

– Вставай… – кое-как столкнув тяжеленное тело наглеца со своей девушки, сказал я. Потом протянул ей руку и стоял, тяжело и хрипло дыша, пока Тамарка не вскочила и не набросилась на меня как фурия. Вцепившись когтями мне в лицо, она едва не выцарапала мне глаза, которые моментально залило кровью из располосованных век.

Я не глядя махнул кулаком перед собой, попал во что-то твердое, что податливо хрустнуло под костяшками пальцев, а в следующий миг послышался короткий стон и за ним негодующий Тамаркин вскрик:

– Ты мне нос сломал, подонок!

Со всех сторон на меня сыпались пинки и удары, а я не глядя отмахивался руками, пока, наконец, не удалось открыть глаза и проморгаться. Тамарки уже нигде не было видно, зато в стороне я заметил Викентьича, на которого насели сразу двое складских. У одного была разбита голова, у второго рука неестественно выгнулась в локте, но мерзавцы уверенно теснили мастера в сторону двух ловко орудующих примкнутыми штыками вояк, вокруг которых валялось с десяток окровавленных тел.

– Викентьич, держись! – закричал я, начал пробиваться к нему и вдруг очнулся.

То есть, так мне почему-то подумалось, что я очнулся. На самом деле я просто обнаружил себя на площади перед столовой и не сразу сообразил, зачем я здесь и откуда тут взялась странная, жестоко побитая толпа.

– Че за фигня… – пробормотал, пробравшись ко мне, прихрамывающий Викентьич. Он с недоумением и даже некоторым страхом озирался, одновременно щупая огромную, вздувшуюся на затылке шишку. Кажется, он потерял пару передних зубов, а кровь из разлохмаченных ударом губ стекала на спецовку – точнее, на оставшиеся от нее лоскуты.

– А я будто знаю… – пробурчал я, обнаружив, что мои обновки тоже превратились в лохмотья, физиономия расцарапана и, судя по ощущениям, сломана пара ребер.

В следующий миг я вспомнил о Тамарке, покрутил головой и увидел ее в десятке метров, возле кустов справа от входа в столовую. Девчонка сидела прямо на асфальте и всхлипывала, обняв руками колени, как недавно делала на пляже. На нее молча смотрели высунувшиеся из кустов собачьи морды. Ее платье разошлось спереди, по сути превратившись в халат без пуговиц или пояса, ноги были босыми, а косметика размазалась по лицу. Кажется, еще у нее был сломан нос; по крайней мере он был окровавлен и выглядел как-то не так, словно был свернут набок. Рядом на корточках сидела тоже босая Наташка, вид которой был не краше.

Площадь была полна притихших, растерянно озирающихся людей. Почти у каждого была порвана одежда и наличествовали какие-нибудь повреждения. Все были перепачканы в крови. Поодаль валялась груда из примерно десятка тел, от которой я сразу отвел взгляд. Мне показалось, что это мертвые, и эта мысль была чудовищной, такое попросту не укладывалось в голове. Я заметил, что почти все стараются на эту груду не смотреть. Наверное, не один я оказался приверженцем страусиной политики – если эти тела не замечать, то их как бы и нет.

– Никому не расходиться, всем сохранять спокойствие! – внезапно выкрикнул кто-то срывающимся голосом и я, повернувшись, увидел капитана.

Он потерял самоуверенность и выглядел не лучше других. Рукава его кителя были оторваны, лицо разбито, а весь левый бок густо пропитался кровью, ручейки которой добежали по штанам до самых ботинок.

– Смотри, – сказал Викентьич.

Я проследил за его взглядом и увидел нашего сварщика. Он сидел на асфальте с отрешенным видом и щупал окровавленную голову.

– Подойдем? – предложил я, косясь на Тамарку. Очень хотелось к ней подойти, но я не решался. Мне показалось, что сейчас запросто можно попасть ей под горячую руку с непредсказуемыми последствиями. Ведь капитан наговорил обо мне невесть что.

– Фигня какая-то творится… – сказал сварной. Он попытался привстать, но тут же бухнулся объемистым задом оземь – похоже, его не держали ноги. – Ни хрена не понимаю.

– У тебя голова, кажется, пробита, – сказал я.

Сварной отнял окровавленную руку от волос, посмотрел на ладонь бессмысленными глазами и пожал плечами.

– Упал, наверное, – неуверенно сказал он. – Да пустяки, заживет.

– Тебе бы к врачу надо, – сказал Викентьич.

– Да ерунда, – повторил, подумав, сварной, – зарастет. – Он посмотрел на недоверчиво хмыкнувшего Викентьича и пояснил: – Минуту назад три пальца сквозь дыру пролазило. А сейчас один только.

– Давай мы тебе поможем, – сказал Викентьич.

Он нагнулся, ухватил сварного за левую подмышку и посмотрел на меня. Я нагнулся и вцепился в правую.