Немцы в городе

И опять тянулись полные тяжелой трудовой работы дни… Конвоировать китайцев становилось все труднее по причине стремительно увеличивающегося веса последних. Они ковыляли подобно разжиревшим без присмотра охотничьей дроби бесхозным лесным гусакам, чем замедляли мою решительную революционную поступь в виде тщательного трудового порыва с целью усердного выполнения задания.

Отчасти виноват в таком обстоятельстве был я сам – и именно этим своим неизбывным усердием. Слишком хорошо изучил я вопрос положительного влияния комбикорма на организмы отстающих народов, слишком настойчиво требовал я на отпускных комбикормовых пунктах самых выгодных сбалансированных кормов, и даже научно просвещал на стоянках внимательно слушающего Джеминга.

– А вот внимай, басурман… – говаривал я, накормив подопечных питательным ужином и приступая к сворачиванию полезной для революционного мозга самокрутки в виде козьей ноги. – Знаешь ли ты, что полноценное кормление возможно лишь при сбалансированности рационов, которые должны удовлетворять потребности животных в питательных, минеральных и биологически активных веществах, а отпускаемых природой продуктов, которые содержали бы все необходимые для организма животных питательные вещества, да еще в нужном пролетарскому делу соотношении, практически нет. Поэтому кормление такими продуктами неэффективно из-за излишнего расхода кормов. Например, большинство зерновых культур имеет высокое содержание крахмала, но сравнительно мало белка. Чтобы получить необходимое количество белка, требуется скормить больше зерна, что не только ведет к его перерасходу, но может нарушить обмен веществ откармливаемого, сказаться на его продуктивности… Чего молчишь-то? Знаешь, спрашиваю?

– Не знаю, да, – виновато признавался басурман.

– А хочешь ли ты, чтобы несбалансированное питание нарушило обмен твоих китайских веществ и сказалось на продуктивности?

– Нет, Иван Лисыч! – горячо, как вросший в самую революционную сущность сподвижник, познавший ее изнутри добровольный активист, отвечал Джеминг. – Хочу хорошей продуктивности!

– То-то и оно, что хочешь… А знаешь ли ты, что комбикорм – это сложная однородная смесь кормовых средств в виде зерна, отрубей, корма животного происхождения, минеральных добавок и прочего, прочно сбалансированного промеж собой? – пытал я его дальше. – Тоже не знаешь? Вот то-то и оно, что не знаешь… Потому и достаю я вам самые продуктивные продукты, самые, можно сказать, сбалансированные витаминами и прочими полезностями, чтоб, значит, у вас надлежащий прирост происходил… А чем вы мне отвечаете на такую заботу?

– Чем? – вопрошал Джеминг.

– Контрреволюцией, вот чем! – громыхал я голосом, отбрасывая за ненадобностью напрочь скуренную козью ногу и грозя китайцу желтым никотиновым пальцем. – Контрреволюцией в виде замедления всеобщей пролетарской поступи по степи в соответствии с предписанием двигаться на комбинат общественного китайского питания номер тридцать два! – И тряс перед носом бледнеющего Джеминга важной бумагой в виде газетного листа с картой и печатью, скрепленной подписью товарища дальневосточного комиссара. – А ну как я тебя сейчас в расход во имя нашего общего дела! – входил я в раж и, бешено вращая глазами, передергивал затвор трехлинейки, в которой отсутствовал боезапас по причине очередного употребления его по фургону степного ломбарда в очередной раз встреченного в степи товарища Липмана, который в очередной раз выманил у меня продукты табачно-колбасного довольствия, а взамен всучил очередную неработающую зажигалку китайского производства…

Так развлекался я вечерами перед отбоем, по причине отсутствия в степи буржуазного телевизора, но как-то раз мы с Джемингом случайно заговорили про природные реки, и вследствие этого разговора я лишился правильного восприятия действительности и стал походить на не ведающего твердого революционного курса мягкотелого либерала, место которым на самых задворках общего мирового движения трудящих пролетарских элементов.

– А что, Джеминг, реки-то у вас хоть толковые есть? – спросил тогда я. – И чтоб не простые, а великие, такие, как наш революционный Амур, который вам никогда с вашими завоевательскими целями не перейти, потому что этого не позволит твердо настроенный российский пролетариат.

– Да откуда у нас, китайцев, взяться таким рекам… – традиционно уныло ответил Джеминг, и традиционно развел руками. – Если и есть в Китае большие реки, то таковыми они считаются только по нашим мелким китайским меркам.

– Ну скажи мне хоть их названия, – снисходительно предложил я и с глубокой решительностью затянулся козьей ногой.

– Янцзы и Хуанхэ, – сказал Джеминг и его вид стал мечтательным, то есть узкие глаза исчезли окончательно с его крупнощекастого лица от непроизвольного счастливого прищура.

– Интересно… – вдумчиво сказал я. – А что означают эти имена?

– Голубая река и Желтая река.

– Янц… – с усилием выговорил я, – Янцзы, это река Голубая?

– Да.

– А Хуанхэ…