Немного волшебства

Вопрос не понравился Антону. Он притянул к себе Катю и положил ей руку на плечо.

– Мы привезли бабушку, – сообщила Катя.

– Какую бабушку? – не понял Борис.

– Любу, мать моей мамы. Она жила на помойке, совсем опустилась. А твои отец и мать умерли в жуткой нищете.

– Ну и что?

– Ты дарил мне бриллианты, а твой отец с парализованными ногами ползал по квартире и откручивал розетки, чтобы продать.

– На водку, наверное, не хватало.

– Пусть на водку! Но это моя бабушка, мои дедушки! И ты бросил их умирать!

– Они были грязными свиньями!

– А я – декоративный поросенок с ошейником и на цепочке? Удав! Ты настоящий удав, вовсе не добрый!

– Не смей так говорить! Да и что это за семейные разборки в присутствии чужих? Всем, кроме Кати, уйти! – приказал Борис.

– Антон и Сергей останутся! – твердо возразила Катя.

Это его девочка?! Нежная, веселая и шаловливая? Нет! Перед ним стояла решительная особа, заготовившая упреки и обвинения, с вызовом и презрением смотрящая. Перемены, случившиеся с Катей, настолько поразили Бориса, что он не обратил внимания на неисполнение приказа – никто не двинулся с места.

– Ответь мне! – требовала Катя. – Если бы мама была жива, она бы бросила своих родителей на произвол судьбы?

– Никогда! – неожиданно за Бориса ответил Антон.

Борис перевел на него взгляд. Вот он – источник бед и порчи, разрушитель его жизни и поругатель его дочери. Борис побагровел от нахлынувшей ненависти.

У Сергея по спине побежал пот. Не только потому, что он испугался могущественного ББГ. Человек, который медленно поднимался из-за стола, был страшен сам по себе. Искореженное ненавистью лицо, оскал, обнаживший мелкие острые зубы. Не было сомнения – этими зубами рвали плоть раньше, и сейчас они вопьются…

«Зверь! – подумала Алла. – Зверь сбросил маску. Его надо убить!»

Она нащупала в кармане пистолет, сняла предохранитель и выступила из тени.

Перекошенная физиономия Горлохватова Антона тоже поразила, но испугался он не за себя, а за Катю. Задвинул ее себе за спину, шагнул вперед.

– Борис Борисович! Давайте поговорим как… Антон увидел Аллу, которая шла с пистолетом наперевес.

– О Боже! – воскликнул Антон.

Он не отдавал отчета в том, что делает. Если бы Катиного папаши не было на свете, Антон бы не печалился. Но сейчас вдруг, интуитивно и рефлекторно, развернулся и шагнул на линию огня, закрыл грудью Горлохватова.

Первый выстрел попал в Антона. Он дернулся, как от тычка в грудь, несколько секунд постоял растерянно и начал медленно оседать на пол.

Пока стоял, в голове пронеслись десятки или сотни мыслей, важных и нелепых, умных и глупых, печальных и насмешливых. И были они не линейны, не в строчку написаны, а будто наклеены на стеклянный шар, который быстро-быстро вращался, и Антон едва успевал прочитывать.

«Зачем я это сделал?.. Кретин! Нет, всё правильно… Серега тоже грудь подставлял на войне… Дуэль, как тогда в детстве… Береги честь смолоду… А противник – чокнутая монашка… Горлохватов все-таки Катин отец… родня… родных надо беречь… Мы бы с ним никогда не сошлись… Умираю? Без паники? Хорошо бы умереть без паники, благородно… Да какая разница? Конец-то один… Нет, шалишь, желаю красивой смерти!.. Читал когда-то… люди перед кончиной непроизвольно мочатся… традиция обмывать покойников… японцы перед харакири вставляют в задницу ватный тампон… Держи сфинктеры, парень!.. Какая чепуха в голову лезет! Почему я не тоскую по Кате, ее больше не увижу… Если завыть от тоски, красивой смерти не получится… На том свете есть дела… Попросить папу, чтобы с Ферма познакомил…»

Катя, ее отец, Амалия – все растерялись и опешили. Кроме Сергея, которого вид оружия не испугал. Первой мыслью Сергея было: «Сволочь, Горлохватов! Ты все-таки подстроил убийство Антона!» Кажется, Сергей выкрикнул эти слова. Но они потонули в следующих выстрелах – Алла выпустила в Горлохватова две пули. И только тогда Сергей бросился к ней, выбил оружие. Амалия, присев, спрятавшись за стол, истошно заверещала.

Глаза у Антона были закрыты. Катя держала его голову на коленях, ладонью накрывала рану на его груди, из которой с бульканьем вырывались кровь и воздух. Катя разговаривала с Антоном. Слов не произносилось, но Катя могла поклясться, что слышит голос Антона.

– Ты только не пугайся! – просил он.

– Тебе больно?

– Нет, там, где я сейчас нахожусь, боли уже нет.

– Если ты умрешь, я умру следом.

– Глупости! А кто моего сына будет рожать? Я на треть исполнил свой земной долг, дома не построил и дерева не посадил.

– Как ты можешь сейчас шутить?

– Это чтобы ты не догадалась, какой я жуткий эгоист. Умираю на пике человеческих эмоций, что есть моя любовь к тебе.

– В чем эгоизм?

– Не хочу видеть, как в старости ты будешь заставлять меня вынести мусорное ведро, когда по телевизору показывают футбольный матч.

– Да я бы сама…