Немного волшебства

– Как интересно! – изумилась Катя. – Я замужем? А кто вместо меня говорил «согласна» на церемонии?

– Я говорил! – Сергей занервничал. – Катя, другого выхода не было! Антон, объясни!

– Катенька, мою драгоценную голову могла спасти только ты! Горлохватов, твой папаша, приказал меня у… изуродовать. Я тебе нужен изуродованный?

– Нет, ты мне нужен здоровенький.

– Вот и славно! – перевел дух Сергей. – Бабушка, сидите прямо! – Он вернул на место свалившуюся на него спящую, перегар исторгающую бабушку Любу. – Катя и Антон! Поздравляю вас с законным браком! Желаю долгих лет…

– Смотри на дорогу!!! – в один голос закричали Катя и Антон.

Сергей чуть не врезался в едущий впереди автомобиль.

На линии огня

Борису доложили от первого поста охраны, от шлагбаума, что к дому приближается машина, в которой сидят Катя и Скробов.

Вот и развязка, подумал Борис. Отдал распоряжения и пошел в библиотеку, ждать.

В последние дни Борис только на короткое время выходил из угара, в котором держала его Амалия. Утром, в обед и вечером выслушивал беспомощные отчеты о поиске дочери, пил коньяк, запирался с Амалией в спальне. О делах Корпорации приказал не докладывать.

Амалия своими неутолимыми постельными утехами, казалось, вывернула его наизнанку. Изнанка у Бориса была черной, как смола. Амалия только поначалу виделась доброй мамочкой, на поверку оказалась распутной шлюхой, благодаря которой забил «черный фонтан». Борис захлебнулся собственным скотством, был оглушен доселе не испытанным – мечтами, видениями, снами. Зверям тоже снятся сны. Борис превращался в животное: в их отношениях с Амалией не было ни грана духовности, ни чуточки сердечной привязанности – голый животный секс, как у взбесившихся пауков. Но Борис не променял бы нынешнее свое состояние на прежнее – героическое служение Кате. Дочь его предала, легко и быстро, сбежала с первым встречным. Отцовская самоотверженность не стоила для нее ни гроша. Вся его предыдущая жизнь была ошибкой: рвал сухожилия, пер как танк, ломал хребты противникам, глупец!

И только возможность Катиной смерти (не предала, а погибла) оставляла надежду на чистоту и святость мира. Но Борис не мог желать смерти любимой дочери! Где выход? Выхода нет! Тогда пусть будут мрак, грязь, и Амалина пышная грудь, и ее резиново крепкие, как вакуумные присоски, губы.

Власть легко шла в Амалины руки. Челядь быстро поняла, кому надо угождать и кого слушаться. Амалия недвусмысленно демонстрировала – тут я теперь хозяйка, могу казнить и миловать. Малахольная Алла никакой вражды к Амалии не проявляла, напротив, с сочувствием смотрела, точно жалея. Горлохватов как мужчина был не блеск, на три с минусом. Эгоист: требовал и требовал ублажать его, пока не отключался беспокойным сном со вскриками и стонами. У Амалии так первый муж перед разводом пил: садился перед бутылкой с водкой, пил рюмка за рюмкой, пока на пол не валился.

Самое сложное для Амалии позади – почва подготовлена. Остались юридические мелочи – развести Горлохватова с Аллой, женить на себе, брачного договора не заключать, чтобы в случае чего всё поровну делить. Но тут крайне некстати объявилась дочь Горлохватова.

Сергей восхищенно крутил головой в вестибюле загородного дворца ББГ – живут же люди! И следующий объект, на котором остановился его взгляд, вызвал секундную остановку дыхания. Объектом была грудь Амалии. Домоправительница встретила их, по бокам стояли два охранника, и приветствовала.

«Какие сиськи! – без слов, глазами, сказал Сергей Антону. – Мамочка родненькая! Ну и буфера!» Антон так же взглядом велел другу не отвлекаться на глупости и для усиления эффекта ткнул его локтем в бок.

Амалия передала распоряжение Горлохватова: Катю он ждет в библиотеке, остальных проводят в отдельное помещение.

Сергей наклонился к Катиному уху:

– Нам лучше не расставаться.

Антон молчал, ему было противно прятаться за Катину спину.

– Угу, – ответила она Сергею.

И тоже с трудом отвела взгляд от бюста незнакомой женщины, которая распоряжалась как хозяйка. Мысленно Катя обозвала грудь Амалии силиконовыми дынями.

– Кто вы такая? – спросила Катя.

– Меня зовут Амалия Робертовна. Последние две недели я работаю здесь… экономкой.

– Вот и работайте! – строго произнесла Катя. – А мне не указывайте, как поступать. В машине сидит моя бабушка, проводите ее в… – запнулась Катя, вспомнив, что гостевых комнат в замке не предусмотрено, – в мою спальню, устройте со всеми удобствами, накормите и, как бы ни просила, больше стакана пива не давайте.

– Что? – растерялась Амалия.

– У вас трудности со слухом? – повысила голос Катя.

«Девочка крепкий орешек, – подумал о ней Сергей. – Это нам на пользу».

«Если она когда-нибудь заговорит со мной подобным тоном, – мысленно ужаснулся Антон, – мне останется только повеситься».

По шикарной лестнице спускалась худая, одетая в черное женщина, похожая на ожившую католическую скульптуру изможденной святой.

– Алла! – рванулась к ней Катя.

И застыла на месте, потому что Алла не торопилась раскрывать объятия.