Немного солнца в холодной воде

Они зашли в "Шлюп", сели на террасе. Стояла чудесная, мяг-кая погода, солнце ласково грело их лица, и Жиль начал, по на-стоянию Жана, скупой, немногословный рассказ о своем провин-циальном романе. К собственному удивлению ему не удавалось внести в свою исповедь ту нотку цинизма или иронии, которая могла бы убедить Жана в его искренности - вернее, в неискрен-ности. Но он упорствовал. Жан с сонным видом посасывал трубку.

- Если все так просто,- сказал он,- почему же ты туда воз-вращаешься? Поезжай с Элоизой на юг, как обычно.

- Да не в том дело, куда ехать! - воскликнул Жиль, окон-чательно выходя из себя.- Эта женщина как-никак меня интере-сует! Психологически...

- Вот уже сорок пять минут ты мне о ней рассказываешь,- заметил Жан.Ровно сорок пять минут по часам. И даже к пиву не притронулся, невзирая на жару и пыл твоих излияний. Бедная Элоиза. И бедный Франсуа. Да-да, муж. Видишь, я знаю теперь даже его имя.

Жиль оторопело взглянул на него. На секунду у него закру-жилась голова, ему почудилось, будто что-то растет в нем и на-полняет жгучим ужасом и в то же время чувством облегчения, он протянул руку, взял кружку пива и торжественно поднес к гу-бам. Полузакрыв глаза, он запрокинул голову, теплое пиво поли-лось в рот, в горло, ему показалось, что он мог бы выпить так несколько литров и что отныне он всегда будет с таким же на-слаждением утолять жажду. . . Он поставил кружку.

- Ты прав,- сказал он,- наверное, я люблю ее.

- Все-таки, как видишь, я оказался тебе полезен,- заключил Жан без улыбки.

Глава третья

День он провел как во сне. Он умирал от желания позвонить Натали и торжественно объявить ей о своей любви. В то же время ему хотелось преподнести ей это как сюрприз, как чудесный и неожиданный подарок, увидеть ее лицо, когда он скажет ей об этом. Только бы выдержать еще несколько дней, только бы дож-даться того часа, когда она приедет на вокзал встречать его... Они выедут за город, и он попросит ее остановить машину, возь-мет в ладони ее лицо, скажет ей: "Знаешь, я безумно тебя люблю". И при мысли о том, как она будет счастлива, он испытывал и гор-дость и нежность, он видел свое благородство как бы со стороны. В порыве великодушия он зашел в ювелирный магазин, купил на последние деньги забавный пустячок, отчего умилился еще больше, и в пять часов, как было условлено, с бешено бьющимся сердцем позвонил ей из маленького кафе рядом с домом.

Она сразу же подошла, но голос у нее был сухой, почти рав-нодушный, что сначала удивило, а потом обидело его. Но он тут же подумал: "Ну что ж, это вполне естественно". Он знал, что в любви всегда кто-то один в конце концов заставляет другого страдать и что лишь иногда, очень редко роли меняются. Но чтобы уже сейчас, так скоро, когда он едва признался самому себе, что любит ее, когда она еще не знает об этом,- страдать из-за нее?! Это было несправедливо и в то же время очень больно, но именно по этой боли он и убедился, что действительно ее любит.

- Что происходит? - весело спросил он.

- Происходит то, что у нас страшная жара, с утра все время гремит гром, а я... я безумно боюсь грозы. Не смейся,- тут же добавила она.- Я ничего не могу с собой поделать.

Но Жиль засмеялся: у него сразу отлегло от сердца, и в то же время он был удивлен. Впервые она вела себя по-ребячески. До сих пор все ее поступки - ее порывистость, безрассудство, полное пренебрежение к условностям казались ему чертами, прису-щими скорее юности, а вовсе не пугливому ребенку, выросшему в мещанской среде.

- А я купил тебе подарок,- сказал он.

- Как это мило... слушай, Жиль, я вешаю трубку. Во время грозы очень опасно касаться электрических приборов. Позвони завтра.

- Но,- сказал он,- телефон не имеет никакого отношения к электричеству. Это...

- Умоляю тебя,- произнес резкий, изменившийся от страха голос.Целую... Пока.

Она повесила трубку, а он стоял растерянный, не выпуская из рук трубки и пытаясь улыбнуться. Он подумал, что во время следующей грозы в Лиможе он будет держать ее в объятиях и тогда посмотрим, что окажется сильнее-страх или наслаждение. Но ему стало тоскливо, он чувствовал себя покинутым; на улице светило солнце, и его подарок казался ему сейчас скорее неле-пым, чем трогательным. Ему хотелось немедленно ее увидеть. Ко-нечно, существует "Эр-Интер", знаменитый "Эр-Интер", и, если ему станет слишком уж тяжело, он сможет тотчас улететь. Он позвонил в Орли - до завтрашнего дня самолетов не будет;

поезд уже ушел, машину свою он продал, и денег у него не было. К тому же завтра ему нужно поехать в редакцию выяснить нас-чет нового оклада и поговорить с Элоизой, и вообще жизнь - сплошной ад. Впрочем, этого следовало ожидать; слишком он был счастлив весь сегодняшний день. Мысль, что "за все надо пла-тить", наполнила его отвращением к себе. Нет, он вовсе не выздо-ровел! Теперь он болен вдвойне, раз так подавлен и находится в полной зависимости от женщины, которую едва знает. Жен-щины, которая клялась ему в любви, а при первом же ударе