Нэлли

Возле игрушечного домика-коробочки, приютившегося под развесистой сосной, рыбаки простились с Накамурой. Сквозь бумагу задвинутых сиодзи просвечивала лампа. Накамура постучал. Сиодзи раздвинулись. У порога на коленях стояла О-Мацу — мать подруги его детства О-Таки. Накамура почтительно ее приветствовал.

— Накамура-сан! Ирашай гозаримас! — радостно воскликнула она и уткнула голову в татами.

Дом Иовато Маццуро состоял из двух комнат, разделенных подвижными фусума. В нише висела картинка, изображавшая красного морского таи (карпа). Это был один из рисунков, сделанных Накамурой, когда он еще учился в местной школе. Скромный чугунный хибати стоял посреди комнаты. В соседнем помещении на полу был постлан матрац с зеленым одеялом. В головах стоял низенький деревянный шкафик с валиком, обмотанным тонкой бумагой[38]. О-Мацу, видимо, собиралась ложиться спать.

На сердце у молодого рыбака скребли кошки, но, верный японскому обычаю, он улыбался:

— Маццура-сан здоров?

— Аригото гозаримас[39]. Он наконец устроился. Микимото-сан сделал его сторожем лаборатории.

— А О-Таки-сан как поживает? — Улыбка не сходила с губ молодого японца.

— О-Таки-сан уже два года работает на промыслах.

Тень беспокойства пробежала по лицу молодого человека, но он овладел собой и улыбнулся. О-Мацу закашляла, прижимая к груди ладони.

— Я уже не могу работать, Накамура-сан, грудь болит. Жить стало нечем, пришлось послать О-Таки-сан в море… Ей посчастливилось, Накамура-сан. Дней десять назад она случайно напала на место с устрицами, в которых оказались большие жемчужины. Я учила ее, как по наружному виду узнать раковину с крупным жемчугом. Секрет этот достался мне от матери. Теперь О-Таки-сан очень хорошо зарабатывает.

Накамура нахмурился. Карие зрачки его загорелись. На выдающихся, сожженных солнцем скулах вспыхнули красные пятна.

— Я хорошо заработал на Камчатке, О-Мацу-сан, — сказал он. — Приехал я сюда, чтобы просить Маццура-сана и вас отдать мне в жены О-Таки-сан. Я не хочу, чтобы она оставалась ныряльщицей. Мы найдем с ней другую работу. Скажите пожалуйста, где О-Таки-сан?

— Она живет с отцом в лаборатории в Ямадо, — отвечала О-Мацу.

Накамура почувствовал облегчение. Он мысленно решил на рассвете отправиться на промысловую пристань.

— Вы, наверное, голодны, Накамура-сан? — О-Мацу поднялась. — У меня есть жареная каракатица и рис. Покушайте и отдохните. Я приготовлю вам постель. Вам ведь негде остановиться кроме гостиницы.

Верная японскому этикету, она не вспомнила о родителях рыбака, погибших во время рокового наводнения. С матерью Накамуры она была очень дружна.

Снаружи доносился шум морского прибоя и заунывное гудение выброшенных на берег больших раковин. Под налетавшими порывами ветра сиодзи выстукивали дробь.

Надвигалась буря.

V. В жемчужных тенетах.

— Пожалуйте сюда, мистер Говард. В этих зданиях помещаются мои лаборатории.

При каждой имеется склад для устриц, предназначенных для операции.

Долговязый американец в сером дорожном костюме с кодаком, перекинутым через плечо, вошел вслед за Микимото в длинный деревянный барак. В прихожей две служанки в светлых кимоно бросились снимать с посетителей обувь. Полы помещения были выложены татами. С гримасой неудовольствия американец заменил ботинки соломенными сандалиями. Микимото повел посетителя вдоль барака. По обе стороны огромных окон тянулись сосновые столы. За ними, склонясь над маленькими токарными станками, сидели женщины. Перед каждой возвышалась куча раковин. За работницами зорко следили надзиратели. При приближении посетителя ни одна из них не оторвала глаз от станка.

Микимото взял из корзиночки, стоявшей возле одной из работниц, крошечный перламутровый шарик:

— Мы вытачиваем эти шарики из пресноводных раковин. Это и есть ядро будущей жемчужины.

Американец долго рассматривал шарик.

— Мне хотелось бы видеть самую операцию, Микимото-сан. Я должен дать полное описание всей этой работы моей фирме.

Они прошли в соседний барак. Он напоминал операционную. В белых халатах, какие носят хирурги, больше сотни японцев сидели за белыми полированными столами. Они работали по трое. Один ножом вскрывал устрицу, вырезывал часть слизистой мантии, покрывающей моллюска, завертывал в нее перламутровый шарик. Второй связывал образовавшийся мешочек шелковой ниткой так, чтобы ее легко можно было выдернуть. В это время третий брал другую устрицу и привычным движением ногтя надавливал на мускул, связывающий обе половинки раковины.

Свернув с дороги, он вошел в бамбуковые заросли…

Она немедленно раскрывалась. Тогда он делал надрез в мантии моллюска, а второй рабочий вкладывал в ранку мешочек с шариком и выдергивал нитку, пока первый смазывал ранку дезинфицирующим составом. Через несколько секунд раковина самостоятельно захлопывалась. Шум от такого хлопанья наполнял помещение.

Американец жадно следил за движением рук операторов.

— Что же вы делаете потом с этими устрицами, Микимото-сан? — спросил он.