Нэлли

Борис Рустам Бек Тагеев НЭЛЛИ Приключенческие повести и рассказы

Нэлли

I. На пути к Гавайским островам

Большой американский пароход «Игль», разрезывая стальным корпусом зеленоватые волны, приближался к Гавайским островам. Стояло прохладное мартовское утро. Резкая красноватая полоска, отделявшая на востоке воду от земли, предвещала близкий восход солнца.

На фоне бледно-голубого безоблачного неба виднелось множество летающих чаек. Иногда некоторые из них вдруг срывались из воздушного пространства и с головокружительной быстротой падали в воду, схватывали рыбу, показавшуюся на морской поверхности, и с криком исчезали.

На палубе парохода все было спокойно. Пассажиры еще спали, и только э рубке через большие стеклянные окна можно было видеть двух рулевых и дежурного помощника капитана.

На передней мачте в высоко подвязанной к ней корзине сидел наблюдающий матрос и смотрел в большую подзорную трубу. Не спала также дежурная машинная команда. О ее работе говорили черные клубы дыма, валившие из трех гигантских труб, да равномерное постукивание машины.

На палубе показались два человека. Беззвучно поднялись они по широкой лестнице, ведущей из кают второго класса, и направились к носовой части парохода.

Один из них был высокий, стройный, черноволосый человек с гладко выбритым лицом. По надвинутой на лоб форменной фуражке, скрывавшей своим козырьком черные проницательные глаза, в нем сразу можно было узнать моряка, принадлежащего к пароходному экипажу. Другой, с коротко подстриженной русой головой, в дорожной кепке, несмотря на свой большой рост и крепкое сложение, казался почти мальчиком. Его серые грустные глаза были воспалены, по-видимому, от проведенной без сна ночи.

Бодритесь, Петр, положение вашей сестры не так опасно, как это мне показалось вначале. Дело идет на поправку, — сказал моряк.

— Вы уверены, доктор? — спросил юноша.

— Совершенно так же, как в том, что сегодня в два часа мы будем в Гонолулу, — ответил моряк. — Еще вчера я боялся, что у Нэлли воспаление легких. Это очень серьезная болезнь, лечить которую в пути крайне трудно, — сказал он, останавливаясь возле своей каюты.

— Зайдите ко мне, — пригласил он юношу, распахнув дверь.

Петр вошел в просторную комнату. Койка, стол, полка, заставленная книгами, умывальник с зеркалом и стенной шкаф для платья составляли ее убранство.

— Садитесь, — пригласил своего гостя доктор.

Затем он взял толстую тетрадь, перелистал несколько страниц и сказал:

— Мы оставили берега Соединенных Штатов первого марта.

— Да, — подтвердил юноша, — «Игль» вышел из Сан-Франциско в ночь с первого на второе марта.

— Сегодня у нас восьмое марта, ре так ли? — продолжал доктор. — Буря, во время которой простудилась ваша сестра, задержала нас в море ровно двое суток. Вы не домните, когда девочка почувствовала себя плохо?

— Нэлли стала жаловаться на головную боль и колотье в правом боку на следующий день после бури; это было на третий день нашего путешествия, — отвечал юноша. — Сначала я подумал, что у нее морская болезнь, что ее попросту укачало, но когда она стала жаловаться, что больно дышать, то я добежал за вами.

— И прекрасно сделали, — заметил доктор, — в этих случаях необходима немедленная врачебная помощь. Опоздай вы на несколько часов, вряд ли мне удалось бы спасти девочку от страшной болезни. Впрочем, своим спасением она обязана вам и вашей негритянке больше, чем мне; вы оба прекрасно ухаживали за больной. Ваша негритянка— настоящая сестра милосердия. Среди чернокожих редко можно найти такую прислугу, сказал доктор.

— Роза не прислуга, — возразил юноша, — она наш самый близкий друг и вполне заменяет мать как Нэлли, так и мне.

При этих словах доктор сделал презрительную гримасу.

— Но ведь она чернокожая! У нас в Америке негры могут быть только прислугой у белых, заметил он.

— Я не американец, — отвечал юноша.

— Ах, да, я и забыл, что в вашей большевистской стране этих черных животных считают за людей, — сказал доктор и засмеялся.

— Конечно, за людей, а то за кого же! — воскликнул юноша.

— Впрочем, это все равно, вы можете считать их за кого угодно у вас в России, а за пределами вашей страны я вам не советую называть негритянку своим другом и чуть ли не матерью, иначе может случиться то, что от вас начнут сторониться порядочные люди.

— Я этого не опасаюсь, — твердо отвечал юноша. — Кроме Розы, у нас не осталось ни одного близкого существа. Ведь у Нэлли, как и у меня, тоже нет ни отца, ни матери, — прибавил он.

— Разве эта девочка не ваша родная сестра? — удивился доктор.

— Нэлли не настоящая моя сестра. Я ее называю сестрой, но она носит даже другую фамилию. Меня зовут Петр Орлов, а фамилия Нэлли Келлингс.

— Она американка? — сдвигая брови, спросил доктор.

— Нет, она англичанка, — отвечал юноша.

— Англичанка, — повторил доктор Браун.