Нэлли

— Вы-то чего повылезли! — грубо закричал на них рулевой. — Марш по своим местам! Да пошлите сюда Дюрана! — крикнул он вдогонку уходившим людям.

Баркас уже был на берегу. Возле него на земле расположились шестеро гребцов. Некоторые свертывали папироски, другие лежали на песке, закинув бронзовые руки за голову.

— Через час мы поедем обратно, ребята. Я скоро управлюсь, — сказал им рулевой. — Пойдем! — обратился он к Леру.

Оба направились к тропинке, терявшейся в гуще пальмовой рощи.

— Здорово, Торшон! Я тебя не ждал сегодня, дружище! — пожимая руку рулевому, встретил его приземистый широкоплечий человек с коротко остриженной круглой головой. Она казалась посаженной без шеи на его тучное тело.

Глядя на красное лицо этого человека, на котором выделялись две черные точки маленьких глазок и торчали из-под расплывшегося носа черные щетинистые усы, Леру невольно улыбнулся. «Ну совсем апельсин на стакане!» — подумал он. На мгновение молодой арестант мысленно перенесся в недавнее прошлое. Он вспомнил свой переезд через Средиземное море на военном транспорте из Тулона в Алжир. Это было во Бремя мировой войны. Транспорт был битком набит добровольцами, записавшимися в иностранный легион. Между ними были и ссыльные французские солдаты, отправлявшиеся на «исправление» в эту воинскую часть.

Все эти люди были молоды, полны энергии и сил. Многим путешествие в неведомую Африку казалось даже заманчивым. Каждый в душе был доволен тем, что удалится от главной арены мировой бойни. Так как в иностранный легион набирали преимущественно иностранцев, толпа рекрутов представляла собой невероятную смесь национальностей.

Леру подружился с одним итальянцем, Джузеппе Альбини. Родом Альбини был с острова Сицилии, из Мессины, и обладал живым и веселым характером южанина. В продолжение всего пути он потешал товарищей бесконечными шутками. До отвратительной пищи, которою кормили рекрутов на транспорте, Альбини не дотрагивался.

— Я не свинья, чтобы есть такие помои! — говорил он и довольствовался хлебным пайком.

Зато итальянец покупал у транспортного торговца апельсины, которые истреблял в огромном количестве — благо они были чрезвычайно дешевы.

На второй день пути погода посвежела, и на море поднялась сильная зыбь. Почти все новобранцы страдали морской болезнью и беспомощно лежали на палубе. Только один Альбини оставался по-прежнему бодрым и веселым.

— Постой, я их сейчас подниму! — сказал он Леру.

С этими словами итальянец побежал к лавочнику и вернулся с огромным красным апельсином. Он сел возле лежавшего товарища, вынул из кармана нож и принялся за работу.

Несмотря на головную боль, Леру с любопытством наблюдал за Альбини. Он видел, как апельсин под ножом приятеля принимал вид человеческой головы. Появились два глаза, нос и огромный рот, прорезывавший это круглое красное лицо от уха до уха. Альбини поковырял в прорезанном рту и положил нож в карман.

— Теперь готово, — сказал он. — Давай мне кружку, Леру, да захвати заодно полотенце. Ну, шевелись, дружище, сейчас полегчает! — подбодрял он товарища.

Леру с трудом поднялся и вытащил из лежавшего у него в головах походного мешка требуемые итальянцем предметы.

— Собирайся, ребята! — крикнул Альбини. — Представление начинается!

Он накрыл кружку полотенцем и положил на него апельсин.

Леру позабыл о головной боли и громко рассмеялся. С покрытой полотенцем кружки на него смотрела смеющаяся рожа откормленного буржуа.

Альбини потянул за передний конец полотенца, и голова самодовольно поднялась кверху.

— Михель доволен. Море спокойно, солнце сияет, — сказал итальянец.

Несколько человек столпились вокруг Альбини, который легкими движениями салфетки заставлял голову принимать самые комические положения. Выражение лица апельсиновой головы постоянно менялось и вызывало дружный смех присутствовавших.

— Погода свежеет. Начинает качать, — заявил итальянец и начал сильнее дергать за края полотенца, то натягивая его над кружкой, то освобождая его, так что апельсиновая голова почти уходила в кружку. На лице чучела теперь изображалось невыразимое страдание, казалось, оно даже позеленело от качки.

Хохот усиливался…

Но вот Альбини схватил пальцами апельсиновую голову и сильно сдавил ее.

Голова широко раскрыла огромный рот. Казалось, она вытянула шею и, свесившись над краем кружки, отдала морскую дань на салфетку…

В толпе зрителей пронесся гул. Многие, зажимая руками рот, бросились к борту, а некоторые тут же последовали примеру апельсиновой головы.

Послышались ругательства и смех, над которыми господствовал неудержимый хохот весельчака-итальянца.

— Легче стало? — сквозь смех спрашивал он товарищей.

Вспоминая об этом эпизоде, Леру смотрел на круглую красную голову надзирателя, не переставая мысленно повторять: «Ну совсем апельсин на стакане!»

Надзиратель мельком взглянул на Леру.

— Только один?.. Пойдем в канцелярию, — беря под руку Торшона, сказал толстяк. — Пожалуйте, сударь, — с насмешливой улыбкой обратился он к Леру, указывая на дверь небольшого каменного домика.