Нэлли

— Я еще никогда в жизни не ел ничего подобного!

Нелли последовала его примеру.

После первого таро она съела второй и третий,

— А не говорил ли я, что стоило попробовать эту гниль? — улыбаясь, заметил Окалани. — Недаром это таро самое любимое кушанье канаков.

— Да, очень вкусное, заметила девочка, — не знаешь, что у тебя во рту: не то сладкий калифорнийский картофель, не то артишок, да при этом такой сочный и ароматичный!

— Как-нибудь я угощу вас киселем из таро на молоке из кокосового ореха. Мы называем это блюдо «пой». Это такай вкусная вещь, что вы пальчики себе оближите, когда попробуете, — сказал Окалани,

— Роза, дайте мои любимые манго, — попросила Нэлли негритянку.

Когда на столе появилась чашка с небольшими лиловатыми фруктами, похожими на помидоры, девочка от удовольствия захлопала в ладоши.

— Вот это действительно прелесть! — сказала она и, разломив плод, с удовольствием стала выскребать из него маленькой пальмовой лопаточкой беловатую мякоть. Надо же было природе создать такой фрукт! Ведь это настоящее клубничное мороженое с примесью лимона и ананаса, — сказала она.

— Ну, теперь можно поесть немного кокосового ореха и идти спать, — заявил Петр.

— Окалани, ты ложись на мою постель, предложила девочка канаку. — Спокойной ночи, Роза! — сказала она и звонко поцеловала негритянку в ее толстые губы.

— Доброй ночи, Окалани! Мы завтра тебя разбудим, — прибавила Нэлли, поднимаясь по лестнице.

Петр уже был наверху. Он подсадил девочку на огромный отвисший сук. Она вскарабкалась на первую рогатину, переступила на другой сук и с ловкостью обезьяны полезла наверх.

— Осторожней, не сорвись! — крикнул ей карабкавшийся сзади Пети.

Луна огромным серебристым диском поднималась все выше и выше. Ее яркий свет прорвался через густую листву дерем, так что Нэлли и Петя могли ясно различать каждую ветку и без затруднений переходить с одной на другую.

— Ну, спокойной ночи, Петюк, — раздался откуда-то сверху голос Нэлли, — я уже в своей кровати.

— А тебе не будет холодно? — спросил юноша. — Слышишь, как зашелестели листья? Ночью, вероятно, поднимется ветер.

— Какое там холодно! Я вся зарылась в листья. Мне тепло, как под пуховым одеялом.

Петя также забрался в свою корзину, лег на спину и начал набрасывать на себя большие пальмовые листья.

— А ведь правда, тепло, — сказал он.

Вокруг него шелестела густая листва. Корзина слегка покачивалась вместе с веткой, к которой она была подвешена на прочных кокосовых веревках. Упасть из такой постели было невозможно даже в самую сильную бурю. Нужно было, чтобы ветер обломил весь этот большой сук.

Вначале дети побаивались, чтобы к ним в постель не заползла ядовитая змея, но Окалани уверил их, что на Гавайских островах, кроме ящериц, нет других пресмыкающихся и что, наконец, в подвешенную корзину, никакая змея и никакой зверь залезть не могли бы.

— Ты уже спишь, Петюк? — послышался снова голос Нэлли.

Ответа не было.

Девочка прислушалась и, повернувшись на другой бок, начала засыпать, убаюкиваемая шелестом листьев и монотонным поскрипыванием трущихся друг о друга ветвей столетнего дерева.

XI. Удар за ударом

Гонолулские газеты подняли большой шум из-за пропажи английской девочки.

Под громким заглавием «Жертва московских бандитов» самая распространенная местная газета «Гонолулское Время» со всеми подробностями описывала, как шайка вооруженных большевиков похитила юную киноартистку.

О Пете Орлове сообщалось, что он был известным московским злодеем, что ему не шестнадцать лет, как указано в «подложном» паспорте, а двадцать пять. Писали, что этот большевистский агент ездит по всему свету и похищает талантливых детей, которые нужны большевикам, так как все дети в России умерли с голоду.

Газеты восхваляли подвиг доктора Брауна, разоблачившего преступника Орлова. Говорилось о том, что этот уважаемый доктор бросил свою службу в пароходной компании и занялся исключительно поисками пропавшей Нэлли Келлингс.

Каждый день можно было найти в гонолулских газетах что-нибудь новое и невероятное о Нэлли или о Пете Орлове.

Наконец все это стало надоедать местной буржуазии, и сообщения о пропаже юной артистки исчезли, со столбцов газет.

После первой недели бесплодных поисков девочки доктор Браун пришел к губернатору. Тот встретил его очень холодно, и когда доктор попросил американского сановника принять более энергичные меры для розыска пропавшей, губернатор даже рассердился:

— Во всем виноваты вы сами, доктор, — сказал он. — Ну, зачем вы обратились к английскому консулу? Отчего сначала вы сами не свезли этих ребят на берег, не сдали их в надежные руки, а затем тотчас же не сообщили обо всем этом мне? Вместо того вы почему-то полезли к английским властям, словно Гавайские острова не американская территория, а английская колония.

— Я сознаю свою ошибку, сэр, и готов искупить ее какой угодно ценой, но мне кажется, что ваша полиция не достаточно энергично действует, — сказал доктор.