Нексус Эрдманна

— Я изучаю схемы мозговой активности у пожилых граждан. Знаете ли вы, доктор Эрдманн, что самая быстро растущая группа населения — это люди старше шестидесяти пяти? И что на всей Земле сейчас проживает 140 миллионов людей старше восьмидесяти?

Генри этого не знал, поскольку его такие дела не занимали. Санитар из Св. Себастьяна помог Генри подняться на ноги. То был строгого вида молодой человек, имя которого в памяти Генри как-то не задержалось.

Дибелла поинтересовался:

— А где Керри?

— Сегодня она по расписанию с кем-то другим.

— А, — в голосе Дибеллы особой заинтересованности не улавливалось; он уже подготавливал свои экраны для следующего добровольца. График на использование ЯМР-томографа, объяснил он Генри, очень плотный, приходится выкраивать окошки между сеансами.

Суровый молодой человек — Дэррил? Даррин? Дастин? — отвез Генри назад в Св. Себастьян и довел до лифта, предоставив подниматься наверх самому. В своей квартире Генри без сил рухнул на диван. Вздремнуть несколько минут — вот все, что ему сейчас нужно. Даже такая короткая вылазка его измотала. Конечно, все обстояло бы лучше, сопровождай его Керри: она всегда так хорошо о нем заботится, такая добрая и прелестная молодая женщина. Если бы у него с Идой была дочь, он хотел бы, чтобы она походила на Керри. Если этот ублюдок Джим Пелтьер еще хоть раз попытается…

Его словно молния пронзила.

Генри застонал. На этот раз переживание было болезненным, оно прожгло насквозь содержимое черепа и позвоночника вплоть до самого копчика. Никаких вышивок, танцев, медитаций — но тем не менее остальные тоже были здесь, не как личности, а как некое коллективное ощущение, разделенная боль, и что хуже всего, боль каждого, сливаясь в одну общую боль, усиливала ее. Он не мог этого вынести, он умирал, это был конец…

Боль исчезла. Сгинула так же внезапно и быстро, как пришла, оставив его всего, как будто избитого изнутри, с жутким ощущением, что его мозг полон зубов, которые перестали болеть. Желудок подступил к горлу, но Генри успел все же перебросить тело на край дивана, прежде чем его вырвало на ковер.

Его пальцы нащупали в кармане брюк коробочку с кнопкой тревоги. Хорошо, что Керри настояла, чтобы он всегда держал ее при себе. Генри нажал кнопку и потерял сознание.

Пять

Керри рано отправилась домой. По четвергам после полудня она работала с миссис Лопес, но сегодня неожиданно заявилась ее внучка. Керри подозревала, что Вики Лопес снова понадобились деньги, поскольку ни по какому другому поводу она в Св. Себастьяне не появлялась. Но это, разумеется, была не ее, Керри, забота. Миссис Лопес радостно заявила, что Вики может легко сделать все необходимые покупки вместо Керри, и Вики, утаивая алчный блеск в глазах, с этим согласилась. А Керри отправилась домой.

Если бы ей повезло иметь бабушку — да вообще хоть какую-нибудь родню, кроме этих паскудных сводных братцев в Калифорнии, — она бы обращалась с этой гипотетической бабушкой лучше, чем Вики, эта чересчур бойкая девица в расшитых джинсах, кашемировом джемперке с вырез ом-лодочкой и с огромным долгом по кредитной карточке. Хотя Керри не хотела бы иметь такую бабушку, как миссис Лопес, которая обращалась с ней как с какой-нибудь дешевой наемной прислугой.

Ну, разумеется, Керри действительно была наемной прислугой. Эта работа в качестве сиделки в Св. Себастьяне была первой попавшейся ей на глаза в разделе объявлений какой-то газеты в тот день, когда она наконец-то нашла в себе силы сбежать от Джима. Она ухватилась за это место, как утопающий за соломинку. Самое странное — уже после первого же дня она поняла, что останется. Ей нравились старики — по крайней мере, большинство из них. Они были интересны, благодарны — по крайней мере, большинство из них — и безопасны. После той первой ужасной недели в YMCA,[50] когда она сбилась с ног, отыскивая однокомнатную квартиру, чтобы была ей по карману, Св. Себастьян оказался убежищем, где она чувствовала себя в безопасности.

Появление Джима, конечно, все изменило. Он отыскал ее. Копы это умеют.

Она открыла дверной замок, только убедившись, что тускло освещенный коридор пуст, проскользнула внутрь, захлопнула дверь, задвинула щеколду и включила свет. Единственное окно комнаты выходило на внешнюю вентиляционную шахту, поэтому в помещении всегда было темно, даже в самый яркий день. Керри, как могла, боролась с мраком с помощью ярких подушек, и ламп Армии Спасения, и букетов из высушенных цветов, но тьма есть тьма.

— Привет, Керри, — сказал Джим.