Некромерон

Возможно четвероногий упрямец и заинтересовался странным словом «брысль», но на скорость его движения это никак не повлияло.

В совершенном отчаянии от того, что не может сладить с вредной скотиной, Карлюза попытался найти утешения в наставлениях мастериона Зюзака Грозного. Однако то ли сэнгерайский чародей никогда не сталкивался с непарнокопытными в своих подземельях, то ли управлялся с ними одной левой и в прочих не предполагал столь прискорбной слабости духа, но об ослах в тетрадке не было сказано ни слова.

— Возможности бракосочетаться лишу навсегда, — смущенно покрываясь бурыми пятнами, поведал маленький некромант.

Осел задумался.

— Расхвалю как боевитого и неистового скакуна, который выиграл всю битву, — строго сказал Карлюза, не любивший крайних мер и прибегавший к ним в исключительных случаях.

Он едва успел запрыгнуть в седло.

Похоже осел наконец уразумел, как нужно исполнять диковинный маневр, обозначенный словом «брысль», и исполнил его со всей скоростью, какую ему отпустила матушка-природа.

* * *

В тот самый момент, когда неистовый ослик вынес Карлюзу на поле битвы, кентавры как раз перешли в галоп. Хмельная дикая вольница неслась по направлению к лагерю тиронгийцев, и ее победный клич звучал настолько неприлично, что мы не беремся его тут воспроизводить. Но то были отважные и искусные воины, так что Такангор поступил вполне разумно, выпив на брудершафт со всеми командирами подразделений. Они смогли оценить его редкое дарование и были преданы новому генералу и душой, и телом.

Троглодит очутился аккурат в самом хвосте этого стремительного могучего потока. Он подпрыгивал и телепался в седле, размахивал веточкой, сорванной во время бешеной скачки по кустам, и вопил:

— Вперед, в атаку, все за мной!!!

— Несколько слов для наших читателей, — пропищал кто-то у него над ухом.

— В атаку! — заверещал Карлюза.

— Спасибо, — откликнулся Бургежа, — а поподробнее? Почему вы думаете, что читатели согласятся пойти в атаку? Чем вы собираетесь их убедить? Какие аргументы выдвинете? Как вы оцениваете наши позиции?

— Брысль! — рявкнул Карлюза грозным фальцетом, адресуясь одновременно и к назойливому корреспонденту, и к вредоносному ослику, который радостно воспользовался поводом замедлить ход.

Бургеже приходилось труднее всех: какое-то время он, правда, обозревал происходящее, сидя на знамени Кассарии, которое держал Зелг. Однако, когда и сам некромант очутился в гуще сражения, все условия для спокойной репортерской работы разом исчезли, и Бургежа решил работать на местах. Тем более что общий обзор у него уже был готов, и теперь он хотел подсобрать интервью с интересными существами, расспросить их о том о сем.

Ослик вырвался вперед, и Бургежа очутился лицом к лицу с дендроидом Мемой, который торопился добраться до захватчиков и близко познакомить их с невероятным разнообразием функциональных возможностей такого простого, на первый взгляд, предмета, как лопата.

— Какие напитки предпочитаете в сумерки? — поинтересовался Бургежа. — Представьтесь, пожалуйста, и скажите пару слов для наших читателей.

Очевидцы утверждают, что какой-то краткий и прочувствованный монолог, предназначенный лично Бургеже, Мема все-таки произнес. Причем произнес настолько горячо и убедительно, что военного корреспондента как ветром сдуло с этого участка фронта.

Шеннанзинский кавалерийский полк, поднятый по тревоге Эмсом Саланзерпом, на рысях подлетел к лагерю и с ужасом обнаружил, что там вовсю кипит сражение. Ссадив с седел пикинеров, которых было приказано доставить в расположение тиронгийских войск таким вот необычным образом, имея в виду чрезвычайную ситуацию, а также близкое расстояние, они врубились в ряды нападавших с левого фланга.

Впрочем, как справедливо заметил Бургежа в своей знаменитой корреспонденции, принесшей ему впоследствии признание коллег и вожделенную Пухлицерскую премию, впервые в жизни бравые ветераны не смогли осуществить свой замысел в прямом смысле этого слова. Сложновато врубиться в каменного голема. Или в упрямых кобольдов, которые при всяком музыкальном случае сообщают, что души у них такие нежные и ранимые, что поневоле необходимо, дабы тела были крепкие и неподатливые. Немного проще сделать это с дендроидами: они деревянные. Но, во-первых, дерево это — не какая-нибудь несчастная сосна. Это дерево вполне может поспорить по твердости с железом. А во-вторых, дендроиды чрезвычайно обидчивы и вспыльчивы. Они и малейших-то оплошностей не прощают, а здесь мало того что они кипят праведным гневом и ненавистью к захватчикам, так их еще пытаются рубить всякие невоспитанные юнцы (многовековым дендроидам любой человек покажется юнцом, пусть даже и раритетный долгожитель).

Стремительная атака сорвалась. Кавалеристы увязли в плотной массе неповоротливой, но несокрушимой тяжелой пехоты Кассарии.

Пикинеры же попали как кур в ощип, ибо сверху на них спикировали неистовые нетопыри.