Некромантка 2

— Ну… На счет каждого не уверена, но понимает.

— Ах, полюби меня кабан! Хитрый… — мужчина замялся, неистово помахивая руками, не в силах подобрать сходу нужного слова, — Иностранец! — Мару усмехнулся, глядя в костер. На их стоянку опустилась тишина, что было весьма удивительно, но продлилось это все равно не долго. — Дык, это, может, познакомимся, а, ребят? Чего молчать? Неуютно как-то…

Имельда уже начавшая было проваливаться в дрему, плотно граничившую с реальностью и различными видениями, вновь очнулась, захлопав глазами.

— Познакомиться? Зачем? Знакомы уже вроде.

— Да не, — протянул, — Какое уж это знакомство. Имена, да и только. Эт не по-людски как-то. Я про это, ну… Откуда родом, да куда путь держите. Что в жизни дорого, что достичь хотите… Вот о чем, — он мягко протягивал слова, словно вел сказ, а не беседу у костра в лесу. Имельда уставилась в костер, слегка нахмурившись.

— Я, итак, знаю, кто ты, Турцел Гудрич. Вор и мошенник, поставщик тел для Игр Асанти. Урожденный вааларец, отец погиб, мать жива, но вы не общаетесь. Любитель женщин и карточных игрищ, нелюбитель оставаться в должниках. — По мере того, как Имельда говорила, взгляд ее становился все туманнее, а челюсть Турцела отвисала все ниже. — В тринадцать… Нет, в пятнадцать попал в передрягу, после которой остался шрам на всю жизнь и уважение самого Аргуса. Но это не помогло пробиться к лучшей жизни…

— Откуда ты все это знаешь? — немного затравленно, ошарашенно пролепетал мужчина. — Ты шпион!? Как это возможно!?

Он подскочил. Имельда моргнула и покачнулась, но удержалась в сидячем положении, потерла вымученно лоб. Мару подошел к девушке и взял за руку. Против она не была. Сейчас это было единственное ее спасение. Турцел продолжал стоять, ожидая пояснений, переводя взгляд то на некромантку, то на Мару. Ему так никто ничего и не пояснил.

— Вы самые странные люди, которых я когда-либо встречал… — тихо проговорил мужчина, поправляя на вихрастой голове вязаную шапку. — А я встречал много опасных личностей! И откуда ты знаешь Аргуса?

И в этот раз ему не ответили. Вскоре Мару отпустил девушку и снял мясо с вертела. Имельда голодным волком вцепилась в свой кусок. Последнее время утолить охоту до еды почти не получалось, а голод все усиливался и усиливался. И был он не простым, а каким-то животным. Имельда пыталась засунуть мысли о нем куда подальше, но выходило не всегда. Она так никому и не сказала, что поймала тогда двух зайцев, а не одного… Из второго, вспоров тому горло, она выпила всю кровь. Правда после этого ее почти тут же вывернуло, но дикое желание крови и парного мяса ушло.

Ели они в молчании. Все думали о своём. Когда Имельда расправилась с едой, то пододвинула свой лежак как можно ближе к огню. Ей не хотелось проснуться с утра и обнаружить снова побелевшую руку.

Поутру они отправились в путь и вновь Турцел говорил без умолку. Вечером, казалось, он напугался или осознал что-то, но в новый день он вступил с новыми силами. И ему было почти все равно, что кто-то знает его как облупленного. Но все же он не был глуп — намотал на ус, что лучше ни о чем личном не справляться у этих двоих. Поэтому он рассказывал байки и небылицы, которые гордо именовал «историями из жизни». Правда, почти каждая такая история начиналась со слов подобных фразам из небылиц «поймал я как-то дохлого воробья» или «в одиноком пруду я сумел раздобыть утонувшую рыбу».

Имельда на этот раз шла почти на десять шагов впереди, хромая, но уперто двигаясь вперёд, поэтому основным слушателем был Мару. И, надо отдать Турцелу должное, эти истории, были ли они правдой или выдумкой, вызывали улыбку у Мару, а иногда и смех. Несмотря на происшествие, что связало их пути на какое-то время в единый узел, мужчины вполне комфортно сосуществовали вместе. Мару был крайне молчалив, Турцел слишком уж болтлив — они дополняли друг друга. Имельда же где-то посередине, витая в своих мыслях, иногда возвращаясь в действительность.

За день они прошли огромное расстояние. Лес стелился вокруг по земле, что изгибалась волнами небольших пригорков и холмов, не поднимаясь при этом на приличную высоту. На то она и была долиной, что ни одной горы не было видно на ближайшем глазу расстоянии.

Ближе к вечеру с одного из холмов на горизонте уже можно было различить дымку деревни, а когда стало смеркаться, тройка путешественников переступила условную границу в виде узкой полоски земли свободной от деревьев и других насаждений, отделяющую крайние дома и огороды от леса.

Деревня была настолько удалена от какой-либо цивилизации и крупных трактов, что ни о какой таверне и речи ни шло. Путники постучали в первую же избу, хозяева которой с осторожностью и недоверием поведали, что на постой можно обратиться к Ивасье, что живет дальше по улице в большом жёлтом доме.