Некромант-самоучка, или форменное безобразие

Кудряшка застонала от раскаяния, а я лишь выше подняла брови, возвращаясь к тревожащему вопросу:

— И поэтому за двумя несовершеннолетними пациентками присматривают парни без специализации? Ребят, признавайтесь, это месть?

— Обязанность, — покачал головой метаморф, — и приказ Сули. Пока не подниметесь, от вас ни на шаг. Ну а тебя, Намина, еще и на лекции смертников носить.

— И сколько? — спросила Олли.

— Месяц, — с затаенным удовольствием сообщил оборотень, и Крэббас под его взглядом стала пунцовой. — Что? — издевательски заломил он бровь. — И никаких возражений? — Возражения были, она хотела их произнести, но красноглазый мститель за поруганную честь уже поднес к ее рту ложку, полную бульона. Слова были проглочены вместе с порцией позднего ужина.

— А теперь еще одну ложечку и спать, — произнес новоявленный тиран.

— Я против! — Кудряшка попыталась встать, вернее, сесть, но лишь едва оторвала голову от подушки, упала назад.

— Зацелую… — пообещал Брут, поправив ее разметавшиеся темные локоны.

— Тогда согласна, — едва различимый шепот и радостный свет в глазах, но Кардинал со взглядом, полным сожаления, опять совершил обманный словесный маневр.

— За целую порцию в сознании и оставил бы, и даже на улицу на руках понес, но лишь за пять неполных ложек, — он развел руками и прошептал: — Извини, Кудряшка.

— Что?! Как ты меня наз… — Она задохнулась огнем, зашипела, и оборотень едва успел увернуться от пламени. — Да как ты!.. — возопила Олли, дернувшись на постели, но ни сказать, ни сделать ничего не успела, оказалась молниеносно усыплена всего одним мягким прикосновением.

— Бруг! Ты что творишь?!

— Что хочу.

— Но так нельзя…

— Можно, — ответил он уверенно и, укрыв оборотницу одеялом, встал. — Имею полное право после всего. — Тарелка вместе с недоеденным супом улетела в мусорное ведро, а ложка в руках смертника жалобно заскрипела.

— После чего — всего? — удивленно вскинула брови я и выразительно скосила глаза на Равэсса, который во время заминок в разговорах все еще пытался меня накормить. — Я же вылечила тебя и на целую неделю полную свободу обеспечила…

— Сейчас да, а ранее, — оборотень поднял с пола какую-то увесистую тетрадь в синем переплете и потряс ею в воздухе. — Знаешь, сколько интересного таит ее дневник за этот год? — Тетрадь прицельно попала на полку за его спиной. — А за прошлый? А за позапрошлый… — Он поднял еще три такие столь же толстые улики и легко, не оборачиваясь, вернул их на место.

Наличие в шикарной спальне незапечатанных дневников принцессы привело меня лишь к одной мысли — мы в апартаментах Олли. Возмущение поднялось во мне волной:

— Тугго, у тебя с головой совсем туго? Ты разве не понимаешь, насколько неприлично копаться в чужих вещах…

Он оборвал меня на полуслове:

— И кстати, в обороте я застрял тоже из-за нее.

— А вот здесь поподробнее, — попросила тихо, но ответил Равэсс, а не разозленный Бруг.

— Он защищал честь принцессы, явившейся в бойцовский клуб.

— В чем мать родила! — прорычал красноглазый.

— Она хотела поддержать нашего героя, поболеть за него на кулачных боях. — Его Высочество тихо хмыкнул и с улыбкой произнес только для меня: — Как я и говорил, ему с ней по жизни действительно досталось. — «Эм-м-м», — промычала я, и метаморф понял мое замешательство, пояснил: — На ней была одежда, но отнюдь не скромная.

Кивнула, обратив внимание на Бруга, который все не поймет, что его холодная отстраненность еще и не до такого ее доведет, не говоря уже о ехидном подтрунивании и затыкании рта едой.

— Но это совсем не повод месяц ее терроризировать и с ложечки кормить. Поступи мудрее и… дай мне уже ее локон. — Упрекнуть Тугго и произнести формулу восстановления для Кудряшки получилось легко, гораздо труднее оказалось удержать собственное сознание на плаву.

Следующее пробуждение произошло незадолго до рассвета. Проснулась, как от толчка, и долго смотрела на расписной потолок комнаты Олли, вспоминала, как меня среди ночи добудился Его Высочество, как кормил с ложечки, нахваливая за аппетит и ругая за безголовость. Убив проклятием спрута, я освободила еще одного проигравшегося в пух и прах, но сделала это на глазах у многочисленных зрителей. Среди них была и оказавшаяся рядом команда имперцев, коим хороший тренер нужен позарез. И вот беда, красавцы стойку сделали на нас с Крэбасс. Паршиво все.

А почему? А потому что смертники точно знают — спасенный дает нерушимую клятву освободителю. Хотелось поймать Его Высочество на двуличье или лжи, но он пресек мои вопросы быстро. И прямо сказал, что запасники королевских игр еще никогда не вступали в ряды имперцев, так что не стоит бояться. К тому же я для игр слишком молода и маложизненна. Всего-то, человек Отрадно было слышать, но одного он не учел… Эррас Тиши все просчитал задолго до моего рождения и задолго до собственной победы в играх Смерти. И взирая на все произошедшее с момента нашей встречи, я все больше и больше убеждалась в том, что на игры мне попасть суждено.