Некромант

— Давай, расскажи мне что-нибудь такое, от чего мое настроение будет еще хуже. Ты ведь для этого пришел? — приветствовал меня ректор.

— Не для этого, господин ректор! — я лучезарно улыбнулся — Ровно наоборот! Я по поводу этих самых дуэлей. Есть у меня мыслишка на этот счет.

— Излагай! — вздохнул ректор, прикрыл глаза и сделал такую страдальческо-постную физиономию, что мне на самом деле захотелось сказать ему что-то такое, что будет еще хуже известия о наличии 219 вызовов на дуэль. Например сказать о том, что я пришел просить руки его дочери, уже беременной от меня, и хочу обсудить с ним размер приданого.

— Согласно дуэльному кодексу, принятому еще несколько поколений назад, тот, кого вызвали на дуэль чести, имеет право выбора оружия, которым будут сражаться дуэлянты. Но мало кто помнит, что в этом пункте есть подпункт, в котором говорится, что вызванный имеет право выставить и свои условия, которые изложит вызвавшему — в письменном виде. А если эти условия вызвавшего не устроят — тогда вызов отзывается, а вызванный имеет право на компенсацию нанесенного ему морального урона любым разумным способом, деньгами или же другими материальными ценностями, по выбору вызванного.

— Та-ак… — неопределенно протянул ректор, взгляд которого оживился — И что ты предлагаешь, какие условия? Надеюсь, они соответствуют кодексу чести?

— Хмм… — я задумался — Может, и не очень соответствуют, но ведь в дуэльном кодексе ничего не сказано о том, что условия обязательно должны строго придерживаться кодекса чести. Я поясню: вызовы, которые мне прислали, предполагают, что те, кто меня вызвал — владеют клинком лучше меня. Они уверены в этом, и эта их самонадеянность превышает все пределы. Мне кажется, вам тоже не нравится эта их наглая самоуверенность. И вы были бы не прочь наказать их за наглость.

Ректор промолчал, и только чуть прищурил глаза. Ага…понятно! Впрямую ты никогда этого не скажешь, но…все так и есть.

— Ближе к делу! — скомандовал ректор, и я продолжил:

— Мое предложение таково: я отправляю письма всем желающим добраться до моего тела. В каждом письме будет указано то, что я вам только что озвучил: пункт дуэльного кодекса, а также его подпункт. И далее мои условия: биться будем на тренировочных мечах (ректор облегченно вздохнул), до тех пор, пока кто-то из нас не сможет продолжать бой. Проигравший раздевается догола, и стоит на Центральной площади, у входа в Магистрат — с девятого удара колокола до пятнадцатого удара. Если проигравший отказывается это делать — платит штраф в размере тысячи золотых. Далее: вызвавший имеет право отозвать свой вызов. За двадцать золотых компенсации в мой кошелек. Согласие или несогласие вызвавшего с моими условиями проведения поединка фиксируется письменно — посыльный получит расписку в получении пакета. Мы делим все вызовы по пять вызов на один день, и до наступления дня и часа, в который в дуэли будет участвовать тот, или иной вызвавший, он имеет право отозвать вызов с соответствующей компенсацией. Вот такое я придумал, господин ректор!

Я посмотрел в лицо ректору, и обнаружил, что оно приобрело багряный оттенок, глаза уважаемого мастера выпучились, и похожи на очи рисованного волка из диснеевского мультика — вот-вот выпадут из орбит. Мне даже стало страшно за уважаемого Зорана — не дай бог его Кондратий шарахнет! Так-то ректор мужик неплохой, дело знает, и боец отличный. Ну и Хельге было бы больно узнать, что я некоторым образом явился причиной гибели ее отца. Пусть даже и косвенной. Она хорошая девочка, я с ней даже как-то…сроднился, что ли. Даже скучаю, когда долго не вижу, так что мне бы не хотелось ее расстроить.

Ректор наконец-то выдохнул, и лицо его стало приобретать более-менее приличный вид. Помолчав минуты три, он с чувством сказал:

— Более мерзких, более…грязных условий я никогда в жизни еще не слышал! Как вам не стыдно, курсант Син? Это же поединок чести! Где тут честь?!

— А где честь в глупом вызове, сделанном только потому, что кто-то там начистил тебе рыло? Замечу — в честном поединке начистил, при наличии численного превосходства противника! Я вот подумываю — а может компенсацию поднять до пятидесяти золотых? Как вы думаете, или двадцати хватит?

— Идите, курсант Син! — мрачно, ледяным тоном сказал ректор — Я обдумаю ваше предложение, обсужу его с коллегами и в ближайшее время дам вам ответ.

И уже другим тоном, человеческим, так сказать:

— Семья Истерн обратилась с просьбой: хотят, чтобы ты прибыл на день рождения их дочери завтра, к десятому удару колокола. Они пришлют за вами экипаж. По этому поводу я даю тебе увольнительную на два дня — ночуешь ты у Истерн, а послезавтра, к полуночи, должен быть в Академии. Понял?

— Честно сказать — не понял! Зачем мне там ночевать? Я и в Академии спокойно переночую.

— Они за городом живут, купили тут поместье. Бывшее императорское поместье. Оттуда ехать долго, и они просили, чтобы ты остался ночевать там. Чтобы зря не гонять лошадей. Понял?