Некрасов

«Земля и воля» — этими словами, вобравшими в себя центральную проблему эпохи, была названа первая тайная организация 60-х годов, идейным вдохновителем которой стал Чернышевский. К концу 1861 года эта организация начала складываться вокруг «Современника» и его руководителей. Чернышевский и Добролюбов, еще с 1859 года начавший собирание оппозиционных сил, стремились к расширению нелегальных связей; умело используя свое влияние, они приближали к журналу студенчество, молодых военных, участников различных кружков, сложившихся под влиянием пропаганды «Современника». Многие люди, близкие к журналу, стали организаторами и участниками «Земли и воли» — А. А. Слепцов, офицеры В. А. Обручев и его двоюродный брат Н. Н. Обручев, братья А. А. и Н. А. Серно-Соловьевичи, братья В. С. и Н. С. Курочкины — это были деятели молодые, честные и самоотверженные, горячо преданные народному Делу.

В объединении этих деятелей, в расширении революционной пропаганды, в подготовке смелого натиска революционной «партии» на самодержавие исключительно велика была роль Чернышевского.

Знал ли об этой его роли Некрасов?

Этот вопрос не раз задавали себе исследователи. В. Евгеньев-Максимов высказал мнение, что «Чернышевский, из соображений конспиративного порядка, скрывал от Некрасова эту сторону своей деятельности», хотя, будучи человеком «необыкновенного ума», Некрасов мог и догадываться о его участии в нелегальной работе[86].

Думается, этого мало. Вряд ли осведомленность Некрасова могла сводиться к одним только догадкам. И маловероятно, что Чернышевский, как и Добролюбов, видевший в Некрасове единомышленника, стал бы скрывать от него столь важную сторону своей деятельности из конспиративных соображений. Некрасов был известен как человек сдержанный и даже скрытный, — к этому его обязывала позиция подвергавшегося постоянным преследованиям оппозиционного журнала, который он возглавлял? Нельзя ведь считать случайностью однажды вырвавшиеся у него стихи:

Со стороны блюстителей порядка
Я, так сказать, был вечно под судом…

Чернышевский прямо говорил о том, как много значил для его деятельности Некрасов: «Только благодаря его великому уму, высокому благородству души и бестрепетной твердости характера я имел возможность писать, как я писал». Нужно ли было от такого человека скрывать то, чему он, несомненно, сочувствовал?

Некрасов, со своей стороны, видел в Чернышевском самоотверженного борца, твердо ступившего на «тернистый путь», с которого нет возврата, человека, понявшего невозможность «служить добру, не жертвуя собой»; об этом ясно говорит стихотворение '«Пророк», хотя оно рисует образ революционера вообще, но в нем есть и черты Чернышевского. Приведя полностью это стихотворение, исследователь эпохи 60-х годов М. К. Лемке, лично встречавший многих ее деятелей (М. Антоновича, М. Н. Чернышевского, Л. П. Шелгунову и др.), говорит о Некрасове следующее: «Заметьте, что это писал человек, знавший Чернышевского, из дня в день восемь лет… восемь лет беседовавший с ним о самых различных вопросах и при самых различных обстоятельствах. Ему ли, чуткому и проницательному, не понять было вождя своего журнала?!»[87]

Сам же Некрасов в письме Добролюбову, написанном весной 1861 года, счел нужным обратить его внимание на резко усилившуюся общественную активность Чернышевского: «…репутация его растет не по дням, а по часам — ход ее напоминает Белинского, только в больших размерах» (3 апреля 1861 года). Сравнение с Белинским можно понять только в смысле все расширяющейся популярности и растущего влияния Чернышевского на общество, причем речь шла прежде всего о революционном влиянии.

Известно, что Чернышевский был на редкость искусный конспиратор, потому-то власти и медлили с его арестом: не находили прямого повода для расправы. И тем не менее слухи о его причастности к подпольному движению выходили далеко за пределы «Современника»: в одном из его руководителей не без оснований подозревали вдохновителя кружков молодежи, организатора студенческих сходок, автора прокламаций.

Был случай, когда после майских петербургских пожаров 1862 года к нему явился Достоевский с просьбой — не может ли он урезонить молодежь, которая будто бы причастна к организации поджогов и распространению листовок.

Примерно так же понимали влияние Чернышевского и в официальных сферах. Намеки на его руководящую роль в противоправительственном движении проникали даже в печать. Так, по поводу одной из его статей газета «Наше время» (от 22 мая 1862 года) весьма язвительно писала: «Наконец он… обещает, что, насколько делание или неделание демонстраций зависит от воли студентов, демонстраций не будет. Мы вполне полагаемся на его слова. Кому, как не камергеру, знать, что делается при дворе!»