Некрасов

Гаврила Яковлевич был одним из постоянных спутников Некрасова в его охотничьих скитаниях. Однажды охотники проходили через сельское кладбище. Некрасов разглядывал надписи на могилах, а Гаврила пояснял их. Вероятно, тогда же была задумана серия сатирических эпитафий. Сохранилась одна из них, всего шесть строк, но в них — портрет мелкого помещика-крепостника, одной из типичных фигур тогдашней глухой провинции!

Зимой играл в картишки
В уездном городишке,
А летом жил на воле,
Травил зайчишек груды,
И умер пьяный в поле
От водки и простуды.

Можно сказать, что какая-то доля в создании этой эпитафии принадлежит и Гавриле Яковлевичу.

Именно он в другой раз рассказал на охоте и тот случай, который лег в основу сюжета «Коробейников».

Согласно позднейшему рассказу его сына Гаврила Яковлевич сам знал охотника Давыда Петрова из деревни Сухоруково, который встретил в лесу двух коробейников и ценой убийства решил завладеть их «богатством».

Некрасов ухватился за этот нехитрый сюжет, ибо он позволял ему осуществить уже созревавший замысел — создать поэму из народной жизни, показать, как и чем живет крестьянство, — вместе с коробейниками побывать в деревнях и селах, всюду, где толпится народ; прислушаться к его толкам о войне, о рекрутах, о попе, о барыне и помещиках; передать его речь, юмор и песни; в свободных картинах показать безысходный трагизм деревенской жизни («Песня убогого странника»).

«Коробейники» — первое произведение в обширном цикле 60-х годов, посвященном крестьянству, цикле, увенчанном поэмой «Кому на Руси жить хорошо». Это только первый набросок грандиозной поэмы-путешествия, но уже здесь, в «Коробейниках», явственно проступает замысел поэта — пройти всю Русь, обозреть ее вместе с мужиками. Не об этом ли напоминает «убогий странник», когда говорит о тех,

Кто всю землю, Русь крещеную,
Из конца в конец пройдет…

В этой поэме, как и в лирике начала 60-х годов, Некрасов показывает большие и малые события глазами своих героев, простых деревенских людей; они сами говорят в его стихах, мы слышим их голоса, когда они поют свои песни, разговаривают друг с другом, произносят целые монологи. Песней одного из коробейников открывается поэма:

Ой, полна, полна коробушка,
Есть и ситцы и парча…

Кто не знает теперь «Коробушку» — это едва ли не самая популярная русская песня, ставшая народной чуть ли не в день своего появления.

В другой песне, тоскливой и протяжной, поется о голоде и холоде — постоянных спутниках крестьянина.

Устами Тихоныча, старого коробейника, народ произносит в поэме свой суд над царем и войной, несущей горе и разорение крестьянству:

Царь дурит — народу горюшко![79]
Точит русскую казну,
Красит кровью
Черно морюшко,
Корабли валит ко дну.
Перевод свинцу да олову,
Да удалым молодцам.
Весь народ повесил голову,
Стон стоит по деревням.

Тот же коробейник рассказывает историю Титушки-ткача, по ошибке суда просидевшего в тюрьме двенадцать лет, потерявшего дом и жену и ставшего затем «убогим странником».

Катеринушка в большом монологе признается в своей готовности терпеть и трудиться ради любви. Ее характер еще не развернут, но в нем уже намечены те черты, какие присущи женщинам других крестьянских поэм Некрасова и прежде всего Дарье («Мороз, Красный нос»). Образ Катеринушки наполнен чистотой, силой чувства. Ее преданная любовь к коробейнику Ване служит основой лирической линии в сюжете поэмы.

Устами самого народа говорится в некрасовской поэме о тех, кто притесняет народ, — о царских чиновниках, судьях. Еще в стихотворении «Похороны», в рассказе крестьянина о том, как «застрелился чужой человек», прозвучали слова, рисующие отношение народа к неправедным судьям: «Суд приехал… допросы… — тошнехонько!» В «Коробейниках» Тихоныч рассказывает, как безвинно пострадавший Титушка-ткач закричал своим судьям:

«А за что вы, черны вороны,
Очи выклевали мне?..»

Не забыл поэт отметить и появление в деревне такой фигуры, как хищник-целовальник, спаивающий мужиков, идущих с горя в кабак. Некрасов точно охарактеризовал эту, фигуру:

Ты попомни целовальника,
Что сказал — подлец седой!
«Выше нет меня начальника,
Весь народ — работник мой!..»

Здесь проницательно указана власть хищника-торгаша над крестьянством; это ранний набросок типа деревенского эксплуататора, образ, который еще не раз появится в некрасовской сатире.