Некоторые не уснут (ЛП)

            Я  неторопливо отпираю герметичную дверь, ведущую во двор. За время, что я работаю  здесь, с шестого этажа выбросились и разбились об асфальт пятеро жильцов. Все  они страдали чахоткой и захлебывались красным рассолом. Раньше, по ночам я  слышал их голоса. Они неслись из окон в холодный двор, эхом отдаваясь от  кирпичных стен, в то время как их владельцы тонули в своих постелях. Уфф,  уфф, уфф.

            Я  выхожу из склада в туман. За мной с присвистом закрывается дверь. Снаружи  холодно, во мгле моросит дождь, обжигая тонкую кожу у меня на черепе. Затем  воздух забирается ко мне в ноздри и рот, и вкус у него такой, будто я пососал  батарейку. Из-за отравы в атмосфере портье не разрешается выходить во двор без  респираторов, но по сути это просто мешки, к которым на месте рта пришиты пластиковые  стаканчики. В полотняной маске лицо у меня щиплет не меньше, к тому же в ней я  сильно потею, поэтому, когда никто не смотрит, я выхожу за порог, ничем не  прикрывая свою большую белую голову. Смерть меня не особо пугает. В приюте, где  я вырос, воспитатели постоянно твердили: "Люди в твоем состоянии не  доживают до подросткового возраста". Сейчас мне восемнадцать, так что  скоро я должен умереть. Откажет в моей прозрачной грудке какой-нибудь черный  насосик или комочек, и мне кранты. Может, сперва я весь посерею, как  большинство жильцов, умирающих наверху в своих квартирах.

            Я  крадусь, скользя плечом в ночной рубашке по стенам из красного кирпича. Они  гладкие из-за специального покрытия, которое защищает дом от разъедающего  воздуха. Делая неглубокие обжигающие вдохи, я поднимаю глаза. Почти все окна  темны, но некоторые сияют маленькими желтыми квадратиками - там, в вышине,  среди испарений, заполнивших мир за пределами наших шлюзов и герметичных  дверей.

            По  огромной черной пожарной лестнице я поднимаюсь к шлюзу, который выведет меня к  дежурному посту западного крыла. Если б здесь начался пожар - от этой мысли  лицо у меня расплывается в улыбке - куда эвакуировались бы жильцы? Стояли бы во  дворе и глядели на пылающее вокруг здание, пока в респираторах не кончится  воздух. В городе это последнее место, где можно искать убежище. Больше негде  спрятаться от мглы, окутавшей мир. По ночам, когда я стою на крыше возле  огромных спутниковых тарелок, я вижу в городе все меньше и меньше огней. Как и  люди, они гаснут один за другим.

            Перед  маленькой черной дверью западного крыла я останавливаюсь и жду, когда  перестанет кружиться голова.  Мне до того страшно, что мои кукольные ручонки и  игрушечные ножки начинает бить дрожь. Закрывая глаза, я говорю себе, что это  проще простого. Что мне предстоит самое обыкновенное дело.

            Я  думаю о двух маленьких мальчиках, которые приехали сюда в белом фургоне.  Никогда не забуду, какие у них были испуганные лица, когда поставщики тащили их  на веревке. Их заказала госпожа Ван ден Брук. Это из-за нее они попали сюда.  Вот почему я теперь иду к ней.

            Когда  головокружение проходит, я чувствую себя немного сильнее. Набираю на стальной  клавиатуре возле маленькой черной двери код: 1, 2, 3, 4. Очень просто  запомнить, чтобы Уксусный Ирландец всегда мог попасть внутрь. Дверь с щелчком и  шипением отпирается. Я толкаю ее.

            Желтый  коридорный свет, запах вычищенных ковров и полированного дерева - все разом  вырывается из проема, чтобы сгинуть в тумане. Пригнув голову, я спешу залезть  внутрь. Если хоть одна дверь в здании останется открытой дольше чем на пять  секунд, на посту сработает сигнализация и разбудит ночного портье.

            Я  моргаю, чтобы согнать со своих черных глаз-пуговок остатки принесенного снаружи  тумана. Коридор обретает четкость. Он пуст. Слышно лишь, как гудят потолочные  лампы в своих стеклянных колпаках. На красном ковре мои тощие ноги согреваются.  Этот коридор выведет меня к дежурному посту.

            С  ухмылкой крадусь по коридору до конца, где находится пост. Закрыв глаза,  прислушиваюсь - не скрипит ли стул под дежурным портье? Но за стойкой царит  тишина. Замечательно.

            Встав  на четвереньки, выглядываю за угол и улыбаюсь. Белый Примат откинулся на спинку  стула и спит, задрав красную морду к потолку. Изо рта торчит огромный  фиолетовый язык и одинокий коричневый зуб. Он заглатывает чистый воздух, а  выдыхает горячее зловоние. Ему сейчас положено глядеть в мониторы, а он даже  очки и ботинки снял. Ноги он закинул на стол, из черных носков торчат белые  волосы и желтые ногти.

            Опираясь  на свои кукольные ручонки и костлявые коленки, я ползу мимо поста к лестнице,  которая выведет меня к ней. Даже если Белый Примат и откроет сейчас  глаза, он не увидит меня из-за высокой передней панели на стойке. Ему придется  встать и надеть очки, чтобы разглядеть, как мои тощие косточки в ночной рубашке  и раздутый череп пауком взбираются по ступеням.