Некама

Ему и сейчас, пожившему, 62-летнему, было страшно при одном воспоминании об этом. Рассказать, как ты работал у проклятых немцев? Ты ж с детства умел управляться с конями, поэтому даже обрадовался, когда предложили стать ездовым. Это же не в своих стрелять! Это — привезти муку и крупу для полевой кухни, отвезти раненых на подводе в госпиталь, воды натаскать, да мало ли дел у ездового! Еще и за конями ходить надо, конь он ласку требует, внимание, тогда он тебе верный друг и товарищ, а не будешь за ним ходить — и без коня останешься, а того и гляди к стенке поставят: зачем ты такой красивый без коня нужен? Да, случалось и патроны, и снаряды подвозить, а кто эти патроны и снаряды делал? Наши же люди и делали, вы думаете, немцы своих рабочих оставили? А вот нет, нагнали «остарбайтеров» и заставили трудиться на своих заводах да фермах. Они что, тоже предатели? Их тоже расстрелять? Девчонок и мальчишек 15-летних?

Да, когда предложили пойти работать в полицию — пошел. А вы думали, что куда немец дошел, там сразу бандитизм прекратился? Не стало ни карманников, ни домушников, ни насильников? Где там! С ними надо было бороться? Надо. Все про расстрелы говорят, про борьбу с партизанами, а про то, что полицейские квартирных воров ловили, да грабителей стреляли — никто не помнит? Да мы, в основном, охраной порядка и занимались, что твоя милиция. И главным у нас был бывший милицейский чин: работа та же, только форму сменить.

Ладно, думал про себя «ветеран», и расстрелы были, чего уж там. И с партизанами боролись, ловили их по домам, да квартирам. И это было. А что партизаны все прекрасные герои были? Кто-то задумывался, где они еду брали? Зимнюю одежду-обувь? Лошадей? А? У своих же и брали. Теперь вам расскажут, что добровольно отдавали, да как же! Вы видели, как рыдала мать троих ребятишек, у которых партизаны корову увели, последнюю кормилицу? А я видел. Она от патриотизма рыдала? Нет, от страха, что дети с голоду помрут. Так что тут еще надо посмотреть, кто тут был патриот, а кто предатель своего народа!

Конечно, немцы были не дураки. Знали, что нашего брата хлебом не корми, а он при первой же возможности к своим дернет. Поэтому кровью всех вязали. Никуда не денешься. Приведут тебя вместе с товарищами твоими, поставят напротив приговоренных — стреляй! Вот таким и был первый выстрел мой на той войне. А куда денешься? Тут или ты стреляешь, или в тебя стреляют. Сам видел, как один из полицейских зажмурился и поверх голов выстрелил. Тут же взяли под белы рученьки, подвели к той же яме и нам же приказали и его туда. Не хочешь стрелять? Тогда ты следующий. Было это, все было. Поэтому когда самогону с ребятами выпьем, да кто-то заведет разговор, мол, похоже, что красные скоро здесь будут, посему надо бы к партизанам валить, то разговор этот обрывался одним напоминание про ту яму и те патроны, что у тебя в обойме были. И понимаешь, что деваться тебе некуда. Или те шлепнут, или эти. Партизаны с нами тоже не церемонились, и их можно понять: иди разберись, то ли ты засланный, то ли правда хочешь кровью искупить. Проще шлепнуть и все. Нет человека — нет проблемы. Пули и ямы у всех одинаковые. Вот и воюешь.

Ну как так все получилось? Одному богу известно, что сейчас-то разбираться. Получилось и все тут. Потому и к Власову пошел, надеялся, что своих союзников немцы не оставят, спасут, да только те такими же подонками оказались, как и все остальные. И чехи нас предали, когда мы ради них против немцев оружие повернули, пока сражались — ах, братья, ах, спасибо! А как советские танки к Праге подходить стали, сразу нос отворотили. И американцы оказались подлюками — сдали нас со всеми потрохами. Мне еще повезло — срок отмотал на удивление малый, про службу свою наврал с три короба, мол, не был, не участвовал, не стрелял, не воевал, потому легко отделался. Да потом на Урале отсиживался, думал, забудется все.

7 МАЯ 1985, ШКОЛА № 159, ЕКАТЕРИНОГРАД

Так думал рассказчик, вспоминая «свой первый бой», а говорил совершенно другое, пересказывал виденное в фильмах, да читанное в книгах — как шли они в атаку с криком «За Родину!», как рубились с фашистами в рукопашной, как немец дрался с ним каской, а он его бил по голове незаряженной гранатой, в общем, дети слушали, как и положено, раскрыв рот, да и мужчина, что спросил, с интересом внимал ему. А что? Рассказ знакомый, не первый раз выступает перед пионерами, за столько лет наловчился говорить как по писанному.

Дети похлопали «ветерану», повязали ему почетный красный галстук, он им отсалютовал, произнес извечное «Всегда готов!», учительница проводила до выхода из школы, жала руку благодарила. Симпатичная, в теле, ему такие всегда нравились, что поделаешь — деревенский стандарт красоты, с детства впитанный. Он усмехнулся, когда произнес про себя эту фразу.