Некама

— Слезай давай! — крикнул Горбунов. — Ничего не будет!

Егор не двигался.

— Сшибить его оттуда, что ли, — задумчиво протянул Витек. — Ладно, придется попотеть. Холодно, конечно, зверски, но я его оттуда скину.

Он сбросил ватник, поплевал на руки и собрался лезть на кедр. В это время с шумом, обламывая ветки, Егор все-таки свалился к подножью дерева. Все трое его обступили.

— Где остальные, Егорка? Куда ушли?

Егор только мычал, переводя безумный взгляд с одного на другого.

— Да что мы с ними цацкаемся! — Витек схватил Егора за ворот свитера, подтащил к костру, выхватил из костра тлеющую ветку и прижал к ноге парня. Тот страшно закричал. Вспыхнула штанина, сжигая белье и ногу.

— Куда ушли, тебя спрашивают? — зло кричал Витек. — Куда, сука, куда? — и он снова прижал ветку к ноге Онищенко.

— Туда они ушли! Туда! — Егор махал рукой куда-то в сторону, и еще долго после того, как его оставили лежать у костра рядом с Герой повторял: «Туда! Туда!», пока не затих.

— Вот они, красавцы! — радостно закричал Витек, оборачиваясь к своим подельникам.

Совсем рядом с кедром, в овраге, у ручья, протекавшего на дне этого оврага, сидели Люба, Колычев и Тубор.

— Эх, Любаша, вот и встретила ты свое счастье! — кричал Витек, спускаясь в овраг. За ним, переглянувшись и кивнув один другому, осторожно начали спускаться Горбун и Кулик.

Витек, наконец, спустился, направился к Любе. Та, видимо, была обессилена холодом и сознанием безнадежности положения, равнодушно выставила вперед руки, мотая головой, мол, нет, ни за что. Красивое когда-то лицо было разбито, все в крови, левого глаза не было видно, говорить она не могла, только страшно мычала, как безумная. Шатаясь, из последних сил поднялись Тубор и Колычев, преградили Витьку путь.

— Отошли быстро! — прошипел тот и ударил Колычева. Тот отлетел назад, но остался стоять, выбрасывал вперед руки, пытаясь ударить насильника.

«Ох ты ж господи!» — вздохнул Витек, схватил парня за горло, сжал и тут же другой рукой с кастетом ударил снизу вверх в нос. Сергей зашатался и рухнул. Одновременно Горбун подскочил к ребятам и все той же рукояткой пистолета проломил голову Тубора.

— Ну вот мы и одни, дорогая! — заклекотал Витек, подступая к девушке.

— Витек! Я тебе что говорил? Быстро оставил ее!

— Да ты кто такой? — Витек развернулся и ощерился. — Ты кто такой, чтобы мне приказывать? Я ж тебя, гнида, размажу! Горбун, мы с тобой вместе чалились, ты что, этому хмырю дашь над своим кентом измываться?

— Дам, — улыбнулся Горбунов. — Еще и помогу.

И сшиб его ударом кулака. Витек упал, удивленно посмотрел на Горбунова, что-то прошипел и попытался подняться, размахнуться кастетом. Но Кулик ударил его ногой в лицо, и Витек снова рухнул.

— Погоди, — Горбун ухмыльнулся. — Особо борзых у нас наказывали вот так…

Он поднялся по склону чуть выше, высоко подпрыгнул и со всего размаху приземлился обеими ногами на грудь уголовника. Ребра, ломаясь, хрустнули, изо рта Витька хлынула кровь, глаза закатились, он захрипел, поднял руку, как бы защищаясь от экзекуции. Но Горбун для верности повторил процедуру, после чего Витек затих окончательно.

— Рожу ему еще подправь, идиоту, чтобы узнать было нельзя, — брезгливо сказал Кулик.

Горбунов согласно кивнул и кастетом Витька быстро изуродовал того до неузнаваемости.

— Вот и славно, — подвел итог Кулик, перекладывая вещи из своих карманов в карманы Витька. — Спи спокойно, товарищ Семен Серебров. Ты все сделал как надо, мы тебя вечно помнить будем!

— По зубам определят, — произнес Горбунов. — И по наколкам.

— Ну, это когда еще будет! Там гадания начнутся: были у Сереброва наколки и фиксы, не было их, одни, как всегда, будут утверждать, что были, другие, что не были…

Перевел взгляд на застывшую в ужасе Любу.

— Сейчас, Любонька, все кончится, кончатся твои мучения…

Люба замотала головой, попыталась отползти, но Кулик подтянул ее к себе и, резко повернув голову, с хрустом сломал шею. Люба обмякла, власовец оттолкнул ее от себя, сбросил в ручей.

— Надо их к воде подтащить — смоет по весне, пусть ищут до морковкина заговенья, куда эти туристы делись.

— Резонно! — важно подтвердил Горбунов, подтаскивая трупы студентов к ручью.

Когда они стали выбираться, и головы обоих показались над краем оврага, раздался крик:

— Вон они! А ну стоять!

К оврагу по склону неслись двое мужчин. Один из них держал в руке какой-то слишком уж большой пистолет. Горбунов поднял Вальтер, но тот, с пистолетом, оказался проворней и выстрелил первым. Пуля просвистел у Кулика над ухом. Горбун охнул, схватился за бок, упал на колени. Сашко наклонился, вырвал пистолет из рук подельника и, практически не целясь, выпустил несколько пуль в сторону мужчин, которые тоже упали на землю и залегли. Тот, с пистолетом, не двигался. Второй пытался вытащить у него из руки оружие — и никак не получалось. На верхнем склоне горы показались нарты, запряженные четверкой оленей.

— Вон он, манси, бегом! — закричал Кулик, и они с Горбуном побежали навстречу спасительным нартам.