Неизвестный Гитлер

Трон Монсальвата

Меж тем предвыборные митинги продолжались. На выступлениях Гитлера – всегда аншлаг. Многотысячные толпы поражены одним новшеством. Постоянными перелетами фюрера на самолете. «Гитлер над Германией!» – двусмысленный лозунг нацистской пропаганды впечатлял [16] . Фюрер спускался с небес на грешную землю как избавитель.

Гиммлер был настолько уверен в успехе на выборах, что отдал приказ по СС ограничить потребление спиртного в дни победных торжеств. Однако результаты отчасти разочаровали. В борьбе за кресло рейхспрезидента Гитлер уступил Гинденбургу.

На выборах в рейхстаг национал-социалисты также не набрали ожидаемого числа голосов. Они не могли прийти к парламентской власти. Все зависело от альянса. В результате Гитлера поддержали… коммунисты. Те самые коммунисты, с которыми штурмовики уже не первый год вели кровавые уличные бои [17] .

На высшем уровне германской политики все было не так, как на шумных и бескомпромиссных улицах. Здесь продолжались тихие сговоры и составлялись странные альянсы. «30 января 1933 года незадолго перед полуднем Гитлера срочно вызвали в канцелярию президента… В отеле «Кайзерхоф», располагавшемся напротив канцелярии, в мучительном ожидании у окна застыли трое: Геринг, Геббельс и Рем. Глава штурмовиков не отрывался от бинокля, наведенного на противоположную сторону улицы. Он должен был определить по выражению лица Гитлера, как позже скажет Геббельс, – «произошло ли чудо».

Спустя всего несколько минут после полудня в дверях появился Гитлер, сияющий от счастья. Его глаза, отметил будущий министр пропаганды, были «полны слез» [32].

Мизансцены следовали одна за другой. Горел рейхстаг. Почтительно наклонив голову, Гитлер приветствовал президента Гинденбурга – словно Парсифаль старого короля Амфортаса. Занимал кабинет рейхсканцлера – будто трон в Монсальвате. О, какое это было наслаждение – сесть за стол и взять в руки письменные принадлежности самого Бисмарка!

С семи вечера до полуночи через Бранденбургские ворота к имперской канцелярии шли колонны с зажженными факелами.

25 тысяч человек приветствовали нового рейсхканцлера. Торжествующий, он стоял у открытого окна.

Но ни прожекторы, ни кинокамеры не были нацелены на одно из соседних окон, откуда на шествие взирал Гинденбург. Фельдмаршал рассеянно постукивал тростью об пол – в такт духовым оркестрам нацистов. Парадом дирижировал уже не он.

Угасания этого «эрзац-кайзера» ожидали давно. Однако «повезло» Гитлеру. Именно ему наследник второго рейха вручил власть. И было что-то символическое в том, что, на мгновение придя в себя и увидев у своего смертного одра Гитлера, старик назвал его «Ваше Императорское Величество».

Вскоре, на могиле Гинденбурга, фюрер патетически провозгласил: «Покойный полководец, войди теперь в Валгаллу!»

На улицах Берлина уже сгребли в кучи мятые предвыборные афиши. Больше никаких выборов не будет! Фюрер ведь обещал, что многопартийности придет конец!

Гитлер насвистывал что-то из «Летучей мыши». Все было как нельзя кстати. Ведь еще немного, и задушенная долгами, теряющая уверенность в себе партия готова была развалиться на куски.

Что там долги! Теперь, после смерти «старого господина», армия, партия, женщины, весь народ – приносили клятву верности уже не Германии, нет! А лично ему, воцарившемуся вагнерианскому герою.

К слову сказать, после прихода к власти фюрер тут же обеспечил фестивали Вагнера государственным финансированием. С началом войны певцы и музыканты были освобождены от службы в армии. Более того, тенор Макс Лоренц, гомосексуалист, женатый на еврейке, выжил только благодаря «магии Байрейта». Он ведь тоже был героем Вагнера!

Гитлер и сам постоянно бывал на фестивалях. Кстати, именно здесь, насладившись оперным пожаром Валгаллы, он отдал приказ об участии Германии в испанских событиях. После этого был огонь Герники и многое другое. В последний раз главный вагнерианец посетил фестиваль в 1940 году. Но – коротко. Он посмотрел лишь «Гибель богов».

За свою жизнь фюрер прослушал любимую оперу более ста раз. Для Гитлера это было постоянным, повторяющимся действом… Масоны – участники французской революции многократно пронзали шпагой чучело французского короля – таков был вековой ритуал, закончившийся казнью проклятого монарха. Так и Гитлер. Он сопереживал оперной гибели мира не просто как театрал. Он верил, что воплотит вагнеровский миф в реальность.

А в 1940 году на фестивале все было как обычно. В финале, когда на байрейтской сцене под взрывы музыки, в электрических всполохах театрального огня рушился храм богов, фюрер в темноте ложи взволнованно целовал ручку Винифред Вагнер [18] …

Мир – театр, и люди в нем – актеры. «Германия превращалась в одну большую оперу Вагнера. В соответствии с планом фюрера рамками этой сцены должны были стать города, которые следовало подвергнуть коренной перестройке. Гитлер превратил съезды партии, эти «нюрнбергские произведения искусства», в торжество идей Вагнера». Они всегда начинались с просмотра «Риенци».