Неизвестные солдаты, кн.1, 2

– Катись ты куда подальше, – зло огрызнулся тот. – Без тебя знаю, что делать.

Встал и сам пошел туда, где звучал громкий командирский голос:

* * *

Шофер Гиви разыскал Игоря на перевязочном пункте. Посадив в машину десятка полтора раненых, поехали на северо-восток по проселкам: автострада была уже в руках немцев. В эту ночь 32-я дивизия, измотавшая в боях механизированный корпус немцев, но и сама потерявшая более половины личного состава, получила приказ отойти на новый рубеж.

За Москвой-рекой кончилось горючее. Пришлось остановиться в первой попавшейся деревне, сильно пострадавшей от бомбежки. Уцелевшие дома были заняты отдыхающими красноармейцами. Свободно только в одной избе, где держали пленных. Горячий Гиви долго скандалил с начальником конвоя, прежде чем тот разрешил перенести в избу раненых. Начальник конвоя так рьяно заботился о немцах не потому, что жалел их. Он без разговоров выгнал бы фашистов из теплой избы в сарай, освободив место для раненых. Но он имел строгий приказ – доставить пленных живыми и здоровыми в штаб армии, так как на первом допросе они дали какие-то очень ценные сведения.

Изба была маленькая, в одну комнату. Раненых тесно уложили на полу, оставив за печкой место для немцев. Игорь, обессиленный болью в ноге, уставший от пережитого за день, был благодарен Гиви за то, что он взял на себя все хлопоты.

В избе тускло горела лампа. Судя по запаху и по тому, как с треском вспыхивало временами пламя, заправлена она была бензином с солью.

Остро воняло какими-то лекарствами и сопревшими портянками. Воздух был тяжелый, Игорь дышал ртом. Боль не давала ему спать.

Не спали и немцы: четверо солдат и невысокий ефрейтор в хорошо подогнанном мундире, узколицый, с топкими губами и острым, как лезвие, носом. Нижняя губа его оттопыривалась брезгливо, глаза презрительно щурились.

Солдаты ели хлеб. Ефрейтор достал из кармана плоскую банку с яркой этикеткой, пальцем густо намазал на хлеб масло и начал неторопливо жевать. Солдаты поглядывали на него с завистью.

Игоря злил этот немчик с холеным лицом, намазывавший масло грязным пальцем, раздражала его самоуверенность. Даже здесь, в плену, ефрейтор чувствовал себя господином. Хотелось понять, откуда в нем эта наглость. Начальник конвоя предупредил, что немец знает русский язык. Но гордость не позволяла Игорю первым обратиться с вопросом.

Между тем солдаты доели хлеб. Один из них вытащил пачку сигарет и попросил у ефрейтора разрешения курить. Ефрейтор кивнул: пожалуйста.

Игоря взорвала эта сцена.

– Часовой, куда вы смотрите! – крикнул он. – Тут раненые задыхаются! Кто тут командует: вы или этот ефрейтор?

– Спрячь, – сказал разомлевший в духоте красноармеец и для вящей убедительности стукнул об пол прикладом.

Немец усмехнулся презрительно и посмотрел на Игоря. Взгляд его задержался на красной звездочке, пришитой к рукаву гимнастерки.

– О, ви комиссар, – понимающе закивал ефрейтор.

На лицах солдат появился испуг. Они зашептались между собой. Ефрейтор повернулся к ним и быстро произнес что-то.

– Не трепи языком, – предупредил часовой.

– Я сказал им: не надо бояться, – пояснил немец. – Я сказал: комиссар не будет стрелять.

– Возьму и расстреляю! – запальчиво бросил Игорь.

– Нет. Вам будет делать казнь.

– Много ты знаешь.

– Ви брал в плен наш зольдат. Ми освобождал наш зольдат: русским нет приказа стрелять в пленных. Кто стрелял, тому казнь. Я дал хороший сообщений вашему командиру. Я нужен вашему командиру.

– Что же ты, такой храбрый вояка, секреты выдаешь? Своим вредишь?

– О, ми не делаем вред. Через один неделя наш полк будет в Москва. Вам секрет, нам не секрет. Через один неделя ми будем в своем полку.

– Точно, когда весь полк в плен попадет.

– Плен есть один маленький случай. У нас не осталось патронов. Я приехал на машине из Варшавы. Я ехал долго. Теперь я берег жизнь.

– Откуда ты русский язык знаешь?

– Учил дома. Потом учил университет, – последнее слово ефрейтор произнес медленно и значительно.

– Ну и чего ты пыжишься! Я вот тоже в университете занимался, какая важность!

– О, ви есть коллега! – оживился ефрейтор, сразу утратив высокомерие.

– Серый волк тебе коллега, а не я.

– Где есть волк? – не уразумел немец.

Дверь распахнулась, струей ворвался в избу холодный воздух. Вошел румяный веселый Гиви.

– Понимаешь, нашел горючее, политрук! Понимаешь, тут медсанбат рядом! Бензин дали! К раненым доктор придет! Ты как? Поедем или отдыхать будешь?

– Поедем, – поднялся Игорь.

– Ви живете в Москва? – спросил ефрейтор. – Я приеду к вам со своим полком. Через один неделя. До свидания.

– До свидания, – ответил повеселевший Игорь. – Только не в Москве, а в Берлине.

– О, Москва тут. Я могу ходить к вам в гости. Будем пить водку за мои слова.

– В Берлине, – повторил Игорь.

– В Москва, – упрямился немец.

Игорь вырвал из блокнота страничку, крупно написал свой адрес.

Протянул блокнот ефрейтору:

– Пиши, где живешь!

Немец воспринимал все, как милую шутку.