Неистовый сын Трира

Одиннадцатого ноября Маркс выступил в газете с передовой статьей, в которой призвал Национальное собрание к решительным действиям.

– Черт бы побрал их буржуазную трусость! – говорил он в тот день друзьям. – Уж если Национальное собрание не может арестовать правительство, то нужно взять правительство измором: не давать ему денег и призвать народ к отказу от уплаты налогов правительству.

С этого дня газета начала выходить с аншлагом: «Долой налоги!!!» Этот призыв был поддержан народом. Под его давлением и Национальное собрание через несколько дней приняло постановление о том, что правительство не имеет права собирать налоги до тех пор, пока Национальное собрание не получит возможность свободно продолжать свои заседания в Берлине.

Это постановление было принято 15 ноября, а накануне Маркс был вызван к судебному следователю.

– Что это? – всполошилась Женни. – Из-за призыва к неуплате налогов?

– Не знаю, – ответил Карл. – Все может быть.

На следующий день после вызова Маркса к судебному следователю «Новая Рейнская газета» сообщила своим читателям: «Когда стало известно, что главный редактор „Новой Рейнской газеты“ Карл Маркс получил предписание явиться к судебному следователю, во дворе апелляционного суда собралась внушительная масса народа, чтобы выразить свое участие и дождаться результатов. При выходе от следователя Карла Маркса приветствовали громкими возгласами одобрения и проводили до зала Эйзера, где Маркс выразил в нескольких словах благодарность народу за сочувствие…»

Призыв газеты к неуплате налогов не остался без ответа. Появился приказ правительства о насильственном взимании налогов.

– Ответим и мы, – сказал Маркс. – Мы посоветуем народу оказывать сборщикам налогов сопротивление всеми средствами.

Обер-прокурор расценил этот призыв газеты как подстрекательство к мятежу и снова вызвал Маркса в суд.

Не дремала контрреволюция и в Берлине: король разогнал Национальное собрание.

Маркс собрал всех сотрудников редакции, сказал:

– Случилось то, что не могло не случиться: Национальное собрание пожинает теперь плоды своей трусости. Оно дало возможность заговору против народа в течение ряда месяцев спокойно готовиться, усиливаться и окрепнуть. И теперь Национальное собрание пало первой жертвой этого заговора. А народ, наш великодушный народ, получил наконец урок, который, надеюсь, послужит ему на пользу. Немецкая буржуазия окончательно предала революцию. Она всегда была склонна к измене народу и к сговору с короной. У нас возможен либо король, либо такая революция, когда полетят ко всем чертям короли, буржуазия и все их союзники. Но время для такой революции еще не пришло. Стало быть, не унывая, будем работать дальше, друзья!

Глава одиннадцатая

Маркс ждал возвращения Энгельса в Кёльн, и Энгельс приехал в середине января.

– Ты похудел, Фред, – сказал ему Маркс. – Но это тебе к лицу: ты еще больше стал похож на боевого офицера.

– Я надеюсь, – ответил Энгельс, улыбаясь, – что это результат не внешних обстоятельств, а следствие моего внутреннего состояния: я тоскую по баррикадам, Карл.

– Я тоже, – сказал Маркс.

– И если судить по ситуации, которая теперь складывается, пришла пора возводить баррикады и браться за оружие.

– Пожалуй. Теперь только и говорят о том, что пора спасать Германию, германскую революцию. Зашевелилась даже «франкфуртская говорильня» – франкфуртский парламент. Правда, вместо того, чтобы возглавить подготовку к революционной борьбе, парламент обсуждает проект имперской конституции, которая объявляет Германию единым монархическим государством во главе с Фридрихом-Вильгельмом IV, нашим прусским королем. Но нашему королю и это не нравится, для него любая конституция – посягательство на королевскую власть. Поэтому он объявил франкфуртский парламент мятежным и послал туда свои верные войска. Вот уж чего, кажется, не ожидали депутаты франкфуртского парламента – того, что король на них осерчает. А он осерчал, да еще как! А тут еще народ восстал, призывает депутатов к революционному мужеству. Только где им это мужество взять? Вот и плюхнулись меж двух стульев.

Маркс и Энгельс не раз детально обсуждали сложившуюся революционную ситуацию. И пришли к единодушному выводу: имперская конституция, предложенная франкфуртским парламентом, не может стать программой борьбы революционных демократов.

Но жажда восставшего народа к объединению, к уничтожению мелких феодальных государств, к освобождению от феодального рабства может послужить основой для широкого развертывания революционного движения.

Энгельс разработал план восстания.