Неистовый голод (ЛП)

Они оба обернулись на звук голоса Трика. Он стоял в дверном проёме с суровым взглядом и стиснутыми зубами. Фрэнки прикусила губу. Может, дать ему ключ от дома не такая уж хорошая идея.

Когда Трик подъехал к дому, догадался, что Лексус в конце подъездной дорожки принадлежал либо дяде Фрэнки, либо её бабушке с дедушкой. А ещё предположил, что, скорее всего, её бывший рассказал им о свидании с Триком. Так что громкие голоса не стали неожиданностью. Он был готов вмешаться и защитить пару, нуждалась она в этом или нет. Но не был готов к боли в голосе, когда она рассказывала о том, как была напугана во время первого обращения. В её словах звучало то чувство изоляции и одиночества, которое испытывала тогда. Это опустошило Трика и его волка. Полностью разрушило. Хуже всего — семья матери знала, как она была напугана и ничего не сделала. Один телефонный звонок. Они могли бы сделать один грёбаный телефонный звонок, и Лидия была бы рядом, чтобы помочь. Но нет. А потом то, как Джеффри холодно и пренебрежительно съязвил, что Фрэнки следует найти «настоящую работу», стало вишенкой на торте.

Гнев захлестнул Трика, распаляя кровь. Он зашёл на кухню, схватил Джеффри за воротник и буквально протащил брыкающегося человека по коридору в студию Фрэнки. Там Трик подтолкнул его к скульптуре адского коня.

— Смотри. Смотри. — Джеффри посмотрел на скульптуру. Дважды. — Фрэнки сделала это. Не просто руками. Она создала это здесь. — Трик постучал себя по виску. — Скажи, что это ерунда. Скажи, что ты когда-нибудь делал что-то подобное. Скажи, что ты когда-нибудь смог бы создать что-то подобное не только руками, но и мозгом. Ты не можешь? Это не простое хобби. Это дар. Навык, который ценится галереями, художниками, критиками и любителями искусства по всему миру. Но её самыми большими поклонниками должен быть ты, твоя жена и ваш сын. Во всяком случае, она должна рассчитывать на вашу поддержку и уважение. Потому что такого рода креатив и мастерство заслуживают чертовски большого уважения. Я ошибаюсь?

— Ты не ошибаешься, — признал Джеффри, но в его голосе не было никаких эмоций.

— Тогда почему у неё этого нет? — потребовал Трик. — Почему ты не поддерживаешь её? — Джеффри не ответил. Просто смотрел на него. — Потому что Кристофер раньше рисовал? — спросил Трик. Глаза человека вспыхнули, и Трик понял, что попал в самую точку. — Он был художником. Ты видишь в ней эту черту, и тебе это не нравится. Но видишь ли, это твоя проблема. И её ты должен был проигнорировать из любви к Фрэнки и потому, что хочешь, чтобы она была счастлива. Но нет. За это тебе должно быть стыдно.

Вздёрнув подбородок, Джеффри фыркнул.

— Я не обязан это слушать.

— Но будешь. Я долго этого ждал. — Трик наклонил голову. — Я не знаю, почему ты связываешь это «хобби» с Кристофером, поскольку, если подумать, она, вероятно, унаследовала навыки скульптуры от тебя и твоей жены. Разве не ты всегда лепил из Фрэнки ту форму, которую хочешь? — Презрительно скривив верхнюю губу, Трик навис над ним. — Ты больше не будешь этого делать. Я не позволю.

Джеффри усмехнулся.

— У тебя хватает наглости стоять здесь и осуждать меня, когда твоя стая ответственна за смерть моей дочери.

— Это слабый аргумент. И попытка отвлечь внимание от тебя.

— Твоя стая забрала мою дочь у семьи. Я не позволю тебе забрать и внучку.

Трик зарычал, и его волк щёлкнул зубами.

— Ты забрал её у меня. Она моя. Всегда была.

Неприкрытая собственническая нотка в его голосе застала Джеффри врасплох. Он перевёл взгляд с Трика на Фрэнки, и в глазах промелькнуло понимание. Он отрицательно покачал головой.

— Нет.

— Да, — выдавил из себя Трик. — Она моя пара. Я пропустил двадцать четыре года её жизни, потому что ты хотел наказать её семью по отцовской линии и товарищей по стае за то, что случилось с Кэролайн. Но ты причинил боль не только нам, ты причинил боль Фрэнки. Ты больше не заберёшь её у меня.

— Видишь, ты пытаешься украсть её у нас — ты и твоя стая.

— Нам не нужно пытаться украсть её. Ты подталкиваешь Фрэнки к нам своими действиями. В своих попытках подчинить, ты отталкиваешь её. — Трик понятия не имел, как мужчина мог этого не видеть. — И знаешь что? Мы это ненавидим. Мы не злорадствуем. Мы ненавидим то, что ей больно. Если действительно любишь её, остановишься и оставишь всё, как есть. Нет никаких причин, по которым в её жизни не могли бы присутствовать обе стороны семьи. Не заставляй её выбирать.

— Ты думаешь, она выберет тебя? — Джеффри ухмыльнулся, будто эта идея была нелепой.

— Да. Не проверяй это.

Ухмылка с лица Джеффри исчезла. Он повернулся к Фрэнки, которая стояла в стороне, наблюдая за перепалкой с отсутствующим выражением лица. Но Джеффри не сказал ей ни слова. Лишь поправил лацканы своего пиджака и выбежал из студии, а затем и из дома, хлопнув за собой дверью.

Трик провёл рукой по лицу.

— Мне жаль, что поставил тебя в неловкое положение, — сказал он ей. — Но не сожалею ни об одном слове. Ему нужно было это услышать.

Выражение лица Фрэнки смягчилось, она разжала скрещенные на груди руки.