Неистовый

Я почувствовал ее в этом поцелуе, и то, что она отдала мне… уже никогда не сможет забрать обратно. Это теперь принадлежало мне, и я планировал забрать все остальное, пусть и не сегодня. Даже если на это потребуется вся гребаная жизнь.

Если у нее будет в запасе вся жизнь, придурок.

– Черт возьми, – вновь прохрипела она. – Что я наделала? Убирайся!

– Рози…

– Убирайся. К чертям. Дин. Серьезно, если ты еще хоть раз появишься здесь…

– Можешь не сомневаться, что так оно и будет, – уверенно сказал я. – Я добьюсь тебя, даже если мне на это потребуются годы.

– Даже не думай. – То ли по ее голосу, то ли по тому, как она оттолкнула меня, я вдруг осознал, что это ее окончательное решение. – Я все сделаю для того, чтобы этого не произошло. Ты для меня умер, Коул. Умер в тот самый момент, когда прикоснулся к моей сестре. Для нас не существует завтра. Мы не персонажи «Медного всадника», Дин. И в следующий раз, когда повстречаемся, станем вести себя так, словно не знакомы. Ведь мы действительно друг друга не знаем. Ты для меня ничто. И никогда ничего не значил. Заявишься сюда еще раз, и я скажу папе, чтобы он достал свой дробовик.

Рози захлопнула дверь у меня перед носом.

И впервые она не посмотрела в окно, чтобы украдкой посмотреть на меня.

Дин

Настоящее время

Мне нравилось смотреть как танцует Рози.

У нее это так ужасно получалось, что едва удавалось сдержать смех. Но ее это не волновало. Малышка, черт подери, плевать хотела на чужое мнение, и это мне в ней нравилось больше всего. Ее умение ужасно петь и танцевать, словно на нее никто не смотрит, хотя все внимание приковано к ней. Вот и сейчас она прыгала на танцполе, подражая Мадонне, но выглядело это так, словно ее ноги горели.

Развернувшись, она отыскала меня глазами, и наши взгляды встретились. Я тут же отсалютовал ей бутылкой с водой, которую попивал, прислонившись к барной стойке.

Вишес обнимался с Эмилией.

Джейми вышел из бара, чтобы поговорить с Трентом по телефону.

А Сидни, Глэдис и цыпочка, которая работала с Рози, танцевали.

Так что мы с ней оказались предоставлены сами себе.

Нина продолжала названивать и написывать, хотя у меня даже мысли не возникало ответить ей, а Трент переживал свой личный ад, но я почему-то испытывал нереальное удовольствие, которое накатывало на меня всякий раз, когда мы тусовались с малышкой ЛеБлан.

Рози посмотрела на свой телефон и быстро защелкала большими пальцами по экрану, набирая текстовое сообщение. От этого сердце тут же переключилось на четвертую передачу, и я прижал телефон рукой к телу, ожидая сигнала, как взрыва гранаты.

Рози: Я подумываю сегодня вечером привести кое-кого в свой номер. День выдался не из легких, и мне нужно расслабиться.

Дин: Это приглашение?

Рози: Скорее, призыв к действию. Знаешь, что мне казалось самым ужасным, когда вы с Милли встречались? Слушать, как вы с ней целуетесь. Меня это просто убивало. Вот почему в какой-то момент я стала уходить из дома, пока там находился ты.

Я вскинул голову и посмотрел на нее. Она извивалась на танцполе, покачивая бедрами, а какой-то незнакомый парень приобнял ее сзади за талию и с ухмылкой пытался подстроиться под ее темп. Вот только Рози смотрела на меня. А на ее лице застыло выражение, как бы говорящее: «Ну и что ты, черт подери, будешь с этим делать?» И во мне тут же вспыхнуло желание проучить ее.

Пока я наблюдал, как кто-то другой прикасается к ней, каждый сантиметр моего тела наполнялся неистовой яростью. Чувством, которое я не испытывал с тех пор, как Милли бросила меня. Ох, оно все еще жило во мне. И просто выжидало, когда кто-то еще пробудит его.

Так что я едва сдерживался, чтобы не прикончить этого говнюка.

Переведя взгляд на телефон, я напечатал новое сообщение.

Дин: Не испытывай меня, ЛеБлан. Мы уже давно не подростки. И все наши действия имеют последствия.

Рози: И?..

Дин: И с учетом того, что я с ним сделаю, мне грозит от десяти до пятнадцати лет в тюряге. Так что прекрати это дерьмо, пока никто не пострадал.

Я ощущал, как бьется пульс на веках. В позвоночнике. В гребаных яйцах. В каждой клетке тела, потому что сердце колотилось так, словно хотело выпрыгнуть из грудной клетки в ее руки. Казалось, словно я вдохнул вместе с воздухом порох, который грозил воспламениться в моих венах.

И впервые за долгое время я занервничал.