Нейромант

Он был лишенным чувств долгое время, годы. Все его ночи там на Нинсэе, его ночи с Линдой, без чувств в постели и без чувств в холодном поту каждой наркосделки. Но теперь он нашел эту теплую вещь, этот осколок убийства. Мясо, сказала какая-то его часть. Это говорит мясо, не обращай внимания.

— Гангстер.

Он открыл глаза. Кэт стояла перед ним в черной сорочке, ее прическа все еще растрепана от езды в "Хонде".

— Думал, ты домой поехала, — сказал он, прикрывая свое замешательство глотком "Карлсберга".

— Я тормознула его возле магазина. Купила вот это. — Она провела ладонью по ткани, по изгибу талии. Он увидел голубой дерм на ее запястье. — Нравится?

— Конечно. — Он автоматически изучил лица вокруг, затем снова посмотрел на нее. — Ну и что ты здесь делаешь, дорогуша?

— Тебе понравился наш бета, Люпус? — Теперь она была очень близко, излучая жар и напряжение, громадные зрачки за щелочками глаз, и сухожилие на шее натянуто как тетива. Она трепетала, невидимо вибрировала от свежей дозы.

— Тебя вставило?

— Да. Но отходняк просто сучий.

— Так тебе надо еще раз.

— Ну и к чему это приведет?

— У меня есть ключ. На горе за Парадизом, просто офигительная нора. Люди из колодца сегодня занимаются делами, если ты следуешь за мной…

— Если я следую за тобой.

Она взяла его руку в свои, ее ладони горячие и сухие.

— Ты як, да, Люпус? Боец-гайдзин от якудза.

— Глаз-алмаз, а? — он отнял свою руку и нашарил сигарету.

— А почему тогда у тебя все пальцы на месте? Я думала, что ты должен отрубать себе по одному, каждый раз, когда впорешься.

— Я никогда не впарываюсь.

— Я видела ту девчонку, с которой ты вместе. В тот день, когда я тебя встретила. Ходит как Хидэо. Пугает меня. — Она улыбнулась слишком широко. — Мне это нравится. А ей нравится с девушками?

— Никогда не говорила. Кто этот Хидэо?

— 3Джейновский, она его зовет, слуга. Семейный слуга.

Кейс принудил себя безразлично разглядывать толпу «Неотложки», пока она говорила.

— Ди-Джейн?

— Леди 3Джейн. Она крутая. Богатая. Здесь все ее отцу принадлежит.

— Этот бар?

— Фрисайд!

— Да ну нафиг. Ты, выходит, тусуешься в классной компании, а? — Он поднял бровь. Положил свою руку поверх ее, его ладонь на ее бедре. — Ну и как ты встречаешься с этими голубокровыми, Кэтти? Ты вроде тайной дебютантки? Ты и Брюс — секретные наследники чьего-нибудь старого созревшего кредита? А?

Он растопырил пальцы, сжимая плоть под тонкой черной тканью. Она поежилась. Засмеялась.

— Ну, ты знаешь, — сказала она, приспустив веки в напускной скромности, — она любит вечеринки. Брюс и я, мы вращаемся на вечеринках… Ей там становится совсем скучно. Ее старик позволяет ей иногда выходить наружу, при условии, что она берет с собой Хидэо для охраны.

— Там становится скучно — это где?

— Блуждающий Огонек, так они это называют. Она рассказывала мне, о, там красиво, всё пруды да лилии. Это замок, настоящий замок, сплошной камень и закаты.

Она прижалась к нему.

— Эй, Люпус, слышь, тебе нужен дерм. И мы сможем быть вместе.

Она носила крохотный кожаный кошелек на тонком шейном ремешке. Ее ногти были ярко-розовыми на фоне усиленного загара и обкусанными до мяса. Она открыла кошелек и вытащила пузырек с бумажной подложкой и синим дермом внутри. Что-то белое упало на пол; Кейс нагнулся и поднял. Журавлик-оригами.

— Хидэо дал мне его, — сказала она. — Он пробовал меня научить, но до меня все никак не доходит. Шеи получаются вывернутыми назад.

Она заткнула сложенную бумагу обратно в кошелек. Кейс смотрел, как она разрывает пузырек, отклеивает дерм от подложки и разглаживает диск на его запястье.

— 3Джейн, у нее умное лицо, нос как у птицы? — Он смотрел, как его руки нарисовали силуэт. — Темные волосы? Молодая?

— Наверно. Но она же крутая, понимаешь? Деньги и все такое.

Наркотик ударил его как поезд-экспресс, раскаленная добела колонна света вросла в его позвоночник из области промежности, освещая швы его черепа рентгеновскими лучами короткого замыкания сексуальной энергии. Его зубы пели в своих индивидуальных гнездах, как камертоны, каждый из них безупречного тона и чистый, как этанол. Его кости, под дымчатой оболочкой плоти, были из полированного хрома, суставы смазаны пленкой силикона. Песчаные штормы бушевали в вычищенном изнутри черепе, порождая волны тонкой высоковольтной статики, которая лопалась за его глазами, сферами чистейшего хрусталя, расширяющимися…

— Пошли, — сказала она, беря его руку. — Теперь ты как надо. Мы как надо. Поднимемся на гору, у нас это будет целую ночь.

Гнев расширялся, неотступный, стремительно растущий, накатывающий позади бетафенетиламиновой гонки как несущая волна, сейсмический флюид, мощный и разрушающий. Его эрекция была свинцовым стержнем. Лица вокруг них в «Неотложке» были раскрашенными куклами, розовые и белые части ртов двигались, двигались, слова появлялись как отдельные пузыри звука. Он посмотрел на Кэт и увидел каждую пору на ее загорелой коже, глаза бессмысленные, как тусклое стекло, оттенок мертвого металла, слабое вздутие, самые незначительные ассимметрии груди и ключиц, и… что-то вспыхнуло белым за его глазами.