Нейромант

— Пошли, Кейс, — сказала Молли. — Давай вернемся, пока он не догадался, что нас нет.

— Мэлкам заберет вас. Любовь Джа, сестра.

9

Буксир "Маркус Гарвей", стальной барабан девяти метров в длину и двух в диаметре, скрипел и вздрагивал, пока Мэлкам вбивал навигационные данные. Растянутый в эластичной противоперегрузочной паутине, Кейс наблюдал за мускулистой спиной сионита сквозь дымку скополамина[36]. Он принял лекарство для притупления СКА и тошноты, но стимулянты, включенные производителем в состав для нейтрализации «скопа», не действовали на его подправленную систему обмена.

— Сколько времени займет добраться до Фрисайда? — спросила Молли из своей паутины рядом с пилотским модулем Мэлкама.

— Долго не быть, моя так говорит.

— Вы, ребята, вообще мыслите в часах?

— Сестра, время, оно есть время, знаешь о чем я? Дред, — и он потряс своими косичками, — все под контролем, мон, я и я придет в Фрисайд когда я и я придет туда…

— Кейс, — сказала она, — ты, часом, ничего не сделал в отношении контакта с нашим другом из Берна? Ты же вроде все это время в Сионе сидел подключенный и шевелил губами?

— С другом, — сказал Кейс, — конечно. Нет. Я не сделал ничего. Но у меня случилась забавная история про все эти дела, которая осталась в Стамбуле.

Он рассказал ей про таксофоны в "Хилтоне".

— Боже, — сказала она, — это же был шанс. Как ты мог повесить трубку?

— Это мог быть кто угодно, — солгал Кейс. — просто чип… Я не знаю…

Он пожал плечами.

— Не потому что ты просто испугался, а?

Он снова пожал плечами.

— Сделай это сейчас.

— Что?

— Сейчас. По-любому, поговори с Флэтлайном об этом.

— Я весь напилюлен, — запротестовал он, но потянулся к тродам. Его дека и «Хосака» были установлены за модулем Мэлкама вместе с монитором «Крэй» сверхвысокого разрешения. Он поправил троды. Центральную часть "Маркуса Гарвея" занимал огромный старый русский очиститель воздуха, прямоугольная штука, измазанная растафарианскими символами, сионскими львами и лайнерами Черной Звезды, красный, зеленый и желтый цвета, перекрывающие трафаретные кириллические надписи. Кто-то напылил на пилотное оборудование Мэлкама розовую краску яркого тропического оттенка, соскоблив затем излишки с экранов и дисплеев при помощи бритвенного лезвия. Прокладки воздушного шлюза на носу были законопачены шариками и полосками полужесткой прозрачной замазки, что было похоже на грубую имитацию свисающих водорослей.

Он взглянул через плечо Мэлкама на центральный экран и увидел стыковочный дисплей: путь буксира был обозначен линией красных точек, а Фрисайд — зеленым сегментированным кругом. Он увидел, что линия продолжает сама себя, создавая новую точку. Он подключился.

— Дикси?

— А.

— Ты когда-нибудь пробовал сломать ИИ?

— Конечно. Меня расплющило. Первый раз. Я резвился тогда очень высоко, в коммерческом секторе тяжелой промышленности в Рио. Большой биз, мультинационалы, правительство Бразилии светилось как рождественская елка. Ну, просто резвился вокруг, понимаешь? А потом я стал замечать этот куб, наверное на три уровня выше. Подключился туда и сделал проход.

— Как это выглядело, визуально?

— Белый куб.

— Как ты узнал, что это ИИ?

— Как я узнал? Боже. Это был самый плотный лед из всех, что я видел. Так что еще это могло быть? Военные там внизу ничего такого не имеют. Ну короче, я отключился и сказал компьютеру, чтобы он проследил концы.

— Ну и?

— Это был реестр Тьюринга. ИИ. Лягушачья компания владела его вычислительной системой в Рио.

Кейс пожевал нижнюю губу и вгляделся поверх плато Ядерного Управления Восточного Побережья в бесконечную нейроэлектронную пустоту матрицы.

— Тессье-Эшпул, Дикси?

— Тессье, ага.

— И ты вернулся?

— Конечно. Я был ненормальным. Вообразил, что смогу это пробить. Ударил по первому слою, и это все, что помню. Мой подручный унюхал запах жареной кожи и сорвал с меня троды. Лютое говно, этот лед.

— И твоя ЭЭГ была плоской.

— Ну, это уже вошло в легенды, да?

Кейс отключился.

— Дерьмо, — сказал он, — как, ты думаешь, Дикси расплющило, а? Пытался потормошить ИИ. Ну дела…

— Продолжай, — сказала она. — Вы вдвоем должны быть как динамит, правильно?

— Дикс, — сказал Кейс, — Я хочу взглянуть на ИИ в Берне. Ты можешь придумать хоть одну причину против?

— Если только ты патологически боишься смерти, а так нет.

Кейс пробился к швейцарскому банковскому сектору, чувствуя прилив радостного возбуждения, пока киберпространство дрожало, туманилось и расплывалось. Ядерное Управление Восточного Побережья пропало, на смену ему пришел прохладный геометрический лабиринт коммерческого банковского сектора Цюриха. Он снова ввел координаты, для Берна.

— Вверх, — сказал конструкт. — Это будет высоко.

Они поднимались сквозь световые решетки, уровни стробировали в голубом мерцании. Вот оно, подумал Кейс. Зимнее Безмолвие был простым кубом белого света, и сама эта простота предполагала высшую сложность.

— Не очень-то много видно, да? — сказал Флэтлайн. — Но ты просто попробуй тронь его.

— Я иду на попытку, Дикси.

— Валяй.