Нейромант и Талос

– Мы должны поддержать это равновесие, маскировать наше участие под риторику национальной гордости, защиты личных данных и экономической стабильности, – заключил Морозов, и его слова, несомненно, достигли каждого в совете. Они знали, что всеобщее верование в свободу не что иное, как мираж, но мираж, который они должны были поддержать ради поддержания своего доминиона.

Решения, которые готовились и принимались в холодной тишине конференц-залов Высшего Консорциума, оставляли неизгладимый след в жизни всех социальных слоёв. От густонаселённых предместий, где каждый уголок улиц отражал подобие мечты, продиктованной сверху, до блестящих финансовых центров, переплетённых международными корпоративными интересами – всюду плоды их власти были очевидны.

Повсеместно планы Консорциума создавали рабочие места и убеждения в стабильности завтрашнего дня. В то же время каждый человек чувствовал на себе груз такой стабильности – ведь он часто означал невозможность изменить установившийся порядок, надежды ограничивались строго очерченными рамками.

Всё население планеты стало «средним классом», заняв золотую середину общественной лестницы. Люди тонули в волнах, поднятых мощной рукой Высшего Консорциума. Их инвестиции и сбережения росли или таяли на их глазах, вследствие экономических манёвров, проводимых на уровнях, где индивидуальный интерес – всего лишь сухая статистика.

Немногочисленные высшие слои общества, казалось бы, независимые и могущественные, в реальности танцевали под дудку Высшего Консорциума. Их престижные проекты и дерзкие инвестиционные стратегии неизменно ограничивались необходимостью идти в ногу с политикой этого неосязаемого, но непреклонного авторитета.

– О каждой из социальных групп мы должны думать как об отдельных шахматных фигурах, необходимых для случае непредвиденных обстоятельств, – рассуждала Софья Валентиновна, просматривая доклады о социальном влиянии последних экономических реформ.

От пригородных школ, где учебные программы тонко корректировались для формирования желаемых кадров, до университетских лабораторий, зависящих от грантов, предоставляемых и регулируемых Консорциумом – каждый уровень общества скреплялся и направлялся решениями, принятыми в тени их могущества.

В залах, украшенных позолотой, влияние проявлялось на эксклюзивных вечеринках и благотворительных акциях, где высшее общество отдавало дань уважения своим защитникам. Но даже они, наливая себе бокалы игристого вина, не забывали о стратегиях Верховного Консорциума, которые определяли их жизнь.

Каждый их шаг и решение, продиктованное этой таинственной властью, был направлен на управление миром, где представления о свободе и развитии существовали под строгим наблюдением.

В то время как Высший Консорциум рисовал свои планы на масштабах мировой экономики и социальных структур, профессор Павлов следовал совсем иной карте – карте научного стремления и личных амбиций, лишённой политических оков.

– Этот Павлов, он не понимает, как мир устроен, – сказал один из старейших сотрудников Консорциума, морщась при упоминании его имени. – Его идеи о симбиозе человека и машины… Они опасны, потому что непредсказуемы.

С другой стороны, в свете тусклых ламп своей лаборатории, Виктор Александрович нарисовал мечту. Он стремился не к контролю, а к гармонии, не к подчинению общественного разума, а к его раскрытию посредством Талоса. В его целях читалась романтика прогресса, доводов науки ставившихся выше корыстных целей консервативных структур.

– Но нужно признать, у него есть сторонники. Его энтузиазм зажигает людей, а это может быть нам и на пользу, – размышлял Краснов, ухватившись за мысль о возможных преимуществах для Консорциума.

Между линиями финансовых отчётов и графиков социального влияния начиналась и иная действительность – мир, где новаторские идеи профессора Павлова сияли ярко, вызывая тревогу в сердцах хранителей старого мира. И в каждом эхе их обеспокоенности читался вопрос: «А что, если он откроет дверь в мир, где наш консерватизм останется в прошлом?»

На закрытых собраниях Высшего Консорциума, где каждое слово взвешивается, как алхимическое золото, поступила информация от людей, внедрённых в академическую среду. Они сообщили о последних разработках Виктора, и на глазах Морозова промелькнул холодный свет раздумий.

– У Павлова появились новые сторонники, и он приближается к критическому прорыву с Талосом, – произнёс агент, скрывавший своё лицо в тени. Слова эхом отразились в просторах зала, заставив его жителей напрягаться.

– Мы не можем допустить, чтобы его усилия ослабили нашу позицию, – продекларировал Александр Григорьевич, губы его сжались тонкой линией. – Начнём кампанию по сбору информации, чтобы узнать, насколько далеко он зашёл, и определить точки для вмешательства.

Софья Валентиновна, всегда акцентирующая внимание на предотвращении рисков, подхватила:

– Нужно создать сеть влияния вокруг его проекта. Подкупить, убедить, склонить на свою сторону тех, кому он доверяет.

Вадим Петрович тихо, но решительно добавил: