Нейромант и Талос

Софья Валентиновна, чей стальной взгляд умел распознавать подводные камни, тщательно анализировала каждую деталь, предвидя последствия, которые могли бы оказать влияние на идеалы Консорциума. «Наша задача – не только руководить потоком информации, но и формировать его, чтобы общество не углублялось в вопросы, требующие от них более глубокого понимания», – объясняла она свою миссию.

Конференц-зал Верховного Консорциума обладал атмосферой строгости и концентрации мощи. Здесь собрались главы отделов, умы, хранящие тайны и формулирующие политику власти. Свет освещал агатовый круглый стол, вокруг которого разместились фигуры, обсуждающие судьбу мира технологий в мягких креслах из кожи высшего качества.

– Темп роста этой «облачной сети» начинает вызывать озабоченность, – заявил Морозов, раскладывая перед собравшимися папки с отчётами.

– Скорость её развития намного опережает нашу возможность её контролировать, – продолжил он, насупившись от тяжести скрытых в этих словах угроз. В его голосе читалась бдительность, опыт и твёрдое намерение искоренять несанкционированный прогресс.

Софья Валентиновна кивнула, её глаза сверкали аналитическим холодом:

– Необходимо спланировать кампанию. Дать понять, что в этих инновациях больше риска, чем пользы.

Краснов же, всегда предпочитавший беспристрастный подход, медленно возразил:

– Не стоит просто придавать им оттенок угрозы. Мы могли бы использовать это как возможность для демонстрации нашего лидерства в области безопасности. Превратить предполагаемую угрозу в инструмент укрепления нашего доминиона.

Голоса в зале смягчились, словно эхо величавых колонн, уходящих в потолок; спор превратился в искусное тканье планов и контрмер, собранное мудрецами для поддержания своего господства над миром, что дышит сквозь цифры и кабели.

– Ключ – в восприятии. Если мы преподнесём это как инициативу, направленную на защиту простых граждан… – начал один из старших советников, но его слова оборвал рабочий звонок.

Пульс прогресса и инноваций всегда здесь был на весах, каждая новая идея взвешивалась, а измерения решений никогда не были случайны. Они были воплощением холодной калькуляции – прогнозом и руководством, покрытым мрамором и шёлком, властью и стремлениями, влияющими на миллионы судеб за пределами этих стен.

После недолгого молчания, обусловленного неожиданным перерывом, комнату снова наполнил тихий гул дискуссии. Вместо того чтобы возобновить обсуждение предыдущей темы, руководители Консорциума теперь перешли к стратегическим вопросам стабильности и поддержания нынешнего порядка.

– Наши стандарты безопасности и протоколы – это наш щит, – начала Софья Валентиновна. – Они служат для того, чтобы оберегать наше положение. Нововведения должны вписаться в эту систему, либо оставаться за её пределами.

– Да, но мы не должны слишком уж монополизировать пространство, – осторожно подал голос молодой представитель комитета инноваций. – Некоторые из этих прорывов могли бы быть интегрированы под наш контроль и способствовать укреплению нашего образа среди масс.

Интеграция – хорошо, – отозвался Морозов, сверля взглядом представителя. – Но ни одна технология, даже под знаменем Консорциума, не должна порождать даже мысли о возможности подрыва той стабильной системы, которую мы строили десятилетиями.

Краснов откинулся в кресле, скрестив руки, и медленно произнёс:

– Мы продолжим наши инвестиции в образовательные программы и патентное право. Так мы можем ненавязчиво диктовать направления научных исследований, предвосхищая возможные прорывы, которые могут оказаться угрозой.

Диалог продолжался, превращаясь в хор голосов, представляющих различные фракции и интересы внутри Консорциума. Однако всем было ясно: они найдут способы удерживать свои руки на штурвале будущего, ведущего наряду с тайными стёжками, в упрятанные от публичного взгляда комнаты решений, там, где каждый ход был частью грандиозного балета власти.

Принятие решений в Высшем Консорциуме напоминало собой древний ритуал, тщательно отлаженный и невероятно эффективный. Процесс был продуктом многовековой практики в сфере самого высокого управления, где все переменные рассчитывались с безупречной точностью. И в каждом решении, принятом в этих стенах, отражались глубокие знания психологии, экономики и политики, причина и следствие рассмотрены до мельчайшего шороха.

Когда же взгляды Высшего Консорциума обратились к проекту «Талос», острота и критичность принятия решений лишь усилились. Проект профессора Павлова зажёг в комнате особый интерес, сопровождаемый озабоченным шёпотом и анализом предстоящих последствий.

– Силы Павлова создают волну, которую не так-то просто остановить, – прогудел голос одного из директоров дивизионов, поглаживая бороду в сосредоточенном раздумье.

– Проект Талос представляет собой кошмар с точки зрения контрольного управления, – кивнула Софья Валентиновна, – но игнорирование прогресса его команды также не выглядит безопасным шагом.

Александр Григорьевич Морозов, известный своей стратегической проницательностью, медленно вздохнул: