Негодяй из Сефлё

Снова вниз к машине, и на сей раз уже нечего даже надеяться избежать «пробок».

На Кунгсхольмсгатан он прибыл без четверти девять. Машину поставил во дворе. В ту минуту, когда он вылезал из машины, Гюнвальд Ларссон сел в свою и уехал.

Они молча кивнули друг другу. В коридоре он встретил Рённа. Тот сказал:

— А, и ты здесь.

— В чем дело?

— Кто-то прирезал Стига Нюмана.

— Прирезал?

— Да, штыком, — озабоченно сказал Рённ. — В Саббатсберге.

— Я Ларссона встретил. Он что, туда поехал?

Рённ кивнул.

— А Мартин где?

— Сидит в кабинете Меландера.

Колльберг окинул Рённа критическим взглядом.

— У тебя такой вид, будто ты уже совсем дошел.

— Так оно и есть, — сказал Рённ.

— Чего же ты не едешь домой и не ляжешь спать?

Рённ ответил тоскливым взглядом и побрел дальше по коридору. В руках он держал какие-то бумаги и явно шел по делу.

Колльберг громыхнул кулаком в дверь и открыл ее. Мартин Бек даже не поднял головы от своих бумаг. На появление Колльберга он реагировал только одним словом:

— Привет.

— О чем это толкует Рённ?

— А вот о чем. Погляди-ка.

Мартин Бек придвинул к нему два отпечатанных на машинке листа. Колльберг присел боком на край стола и углубился в чтение.

— Ну? — спросил Мартин Бек. — Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что Рённ составляет слишком уж мрачные донесения.

Но отвечал он, понизив голос и вполне серьезно, а пять секунд спустя продолжал:

— Жутковатая картина.

— Да, — отозвался Мартин Бек. — И у меня такое же ощущение.

— А как это выглядело?

— Хуже, чем ты можешь себе представить.

Колльберг покачал головой. Воображения у него хватало.

— Того, кто это сделал, надо брать, и как можно скорей.

— Вот именно, — сказал Мартин Бек.

— С чего начнем?

— Со многого. Мы зафиксировали кое-какие следы. Следы башмаков, а может, и отпечатки пальцев. Но, к сожалению, никто ничего не видел и не слышал.

— Скверно, — начал Колльберг. — Может уйти много времени. А убийца из опасных.

Мартин Бек кивнул.

В комнату, деликатно кашлянув, вошел Рённ.

— Пока сведения неутешительные. И с отпечатками пальцев тоже плохо.

— Отпечатки пальцев — это пустяки. — сказал Колльберг.

Рённ удивленно взглянул на него.

— У меня есть очень хороший слепок, — продолжал он. — След лыжного ботинка или очень грубого башмака.

— Тоже пустяки, — сказал Колльберг. — Только не поймите меня превратно. Все это может пригодиться потом, как улика. А сейчас важно только одно: схватить того, кто убил Нюмана. Доказать, что убил именно он, мы всегда успеем.

— Не вижу логики, — сказал Рённ.

— Верно, но нам пока не до логики. А кое-какие важные детали у нас есть.

— Ну да, орудие убийства, — задумчиво произнес Мартин Бек. — Старый штык.

— И еще у нас есть причина убийства…

— Причина? — переспросил Рённ.

— Разумеется, — отвечал Колльберг. — Месть. Единственно возможная причина.

— Но если это месть… — начал Рённ и не довел свою мысль до конца.

— …то нетрудно вообразить, что тот, кто убил Нюмана, намерен отомстить еще многим, — продолжил за него Колльберг. — А поэтому…

— …его надо схватить как можно скорей, — завершил Мартин Бек.

— Точно, — сказал Колльберг. — А вы как, собственно говоря, рассуждали?

Рённ с несчастным видом посмотрел на Мартина Бека, а тот отвернулся к окну.

Колльберг поглядел на обоих с вызовом.

— Минуточку, — сказал он. — Задавались ли вы вопросом, кто такой был Нюман?

— Кто такой был Нюман?

У Рённа сделался растерянный вид, Мартин Бек молчал.

— Именно. Кто такой был Нюман или, точнее говоря, кем он был?

— Полицейским, — откликнулся наконец Мартин Бек.

— Ответ неполный, — сказал Колльберг. — Вы оба его знали. Итак, кем он был?

— Ну, комиссаром полиции, — пробормотал Рённ.

Потом он устало моргнул и сказал неопределенным тоном:

— Мне еще позвонить надо кой-куда.

— Ну-с, — сказал Колльберг, когда за Рённом закрылась дверь. — Так кем же был Нюман?

Мартин Бек поглядел ему в глаза и с видимой неохотой произнес:

— Он был плохим полицейским.

— Неверно. — сказал Колльберг. — А теперь послушай меня. Нюман был самым плохим полицейским, какого только можно себе представить. Он был подлец и негодяй, последний из негодяев.

— Это твое личное мнение. — сказал Мартин Бек.

— Да, мое личное, но ты должен признать, что я прав.

— Я не очень близко его знал.

— Ну, ну, не увиливай. Ты знал его достаточно, чтобы согласиться со мной. Я понимаю, что из-за ложно толкуемой лояльности Эйнар со мной не согласится. Но уж ты, будь добр, не увиливай.

— Ладно, — произнес Мартин Бек. — То, что я слышал о нем, звучало не слишком лестно. Но сам я никогда с ним вместе не работал.

— Неточная формулировка, — сказал Колльберг. — С Нюманом и нельзя было работать вместе. От него можно было только получать приказы и делать, что приказано. Те, кому положение разрешало, могли, разумеется, приказывать и ему. А спустя некоторое время убедиться, что приказ выполнен неправильно или вообще не выполнен.

— Ты выступаешь как эксперт по делу Стига Нюмана, — сказал Мартин Бек кислым тоном.